Олег Веселов - Солдаты Рима (СИ)

После каждого вопроса вестовой отрицательно мотал головой и дёргал поводья, заставляя коня отступать. По его лицу градом катился пот, но он отчаянно отказывался признавать свою вину.

-- Юлий! - Гай Оппий осторожно взял Цезаря под локоть. - Юлий, оставь юношу в покое. Он-то здесь причём? Будет лучше, если мы проедем немного вперёд и сами посмотрим, что творится у Котты.

Цезарь встряхнулся как от дурного сна, помолчал, переводя взгляд с Оппия на вестового, и коротко бросил:

-- Поехали.

Трубы били тревогу не напрасно. Подъехав к северному склону, Цезарь почувствовал, как в душу медленно заползает страх: левый берег Сабиса был усыпан вооружёнными людьми - одно сплошное чёрное пятно, постепенно стекающееся к воде. Кое-где этот поток уже перехлестнул через реку и быстро приближался к холму. Кавалерия в панике металась по полю в поисках спасения и, не находя его, гибла на месте. Правое крыло нервиев вплотную сблизилось с легионами Котты; уже слышно было, как легионеры стучат пилумами по щитам, настраивая себя на бой. Те легионы, что были заняты на строительстве лагеря, спешно становились в боевой порядок, но по всему было видно, что принять правильный строй они не успеют. Враг наступал слишком быстро. Отряды легковооружённых пехотинцев глубоко вклинились на равнину и, обходя холм с правого фланга, грозили зайти легионам с тыла.

Цезарю хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько трудно придётся легионам, стоявшим на флангах. Особенно на левом, у Котты. Там наступало тысяч десять тяжёлой пехоты и ещё столько же готовилось к переправе. Замысел противника был прост: опрокинуть девятый и десятый легионы, ворваться в недостроенный лагерь и ударить по армии сверху. Котта, видимо, тоже понял это. Он развернул третью линию и удлинил фронт, а вторую линию подвёл вплотную к первой, вдвое увеличив её ширину. Но даже в этом случае нервиям было под силу пробить её. Чтобы удержаться требовались резервы, а их-то как раз и не было. Легионы Лабиена шли где-то позади обоза, раньше чем через час или два они не подойдут, а на кавалерию, те жалкие остатки, что сумеют пробиться к лагерю, рассчитывать не приходилось.

-- Гонца к Мамурре: орудия на северный склон! - приказал Цезарь. - В лазарете поднимите всех раненых - всех, кто может держать оружие, и в строй! Гонцов к Лабиену: пусть поторопиться! Немедленно!

Быстрота, с которой наступали нервии, не давала возможности для маневра. Легионы вступали в бой там, где их вынуждал противник. Наименее опасное положение складывалось в центре. Здесь нервии ограничились сравнительно небольшими силами и старались просто сковать легионы, не позволяя им развернуться и подать помощь соседям. Основные удары были направлены на фланги.

-- Оппий, уходи к Лабиену. Будь с ним, пока всё не кончиться. Понял?

-- Я с тобой, Юлий!

-- Ты ослеп, друг мой? Не видишь, что твориться? Через четверть часа здесь будет жарче, чем в преисподней! -- Только рядом с тобой я чувствую себя в безопасности! - уверенно заявил Оппий.

-- Ну смотри. - Цезарь хлестнул коня и крикнул. - К Котте!

Левый фланг уже сошёлся с противником в рукопашную. Нервии напирали, рвались к вершине, со всей силой обрушившись на девятый легион. Солдаты били их дротиками, кололи мечами, но они, словно заворожённые, давили на красную линию щитов, не обращая внимания на потери, и постепенно заставили её прогнуться. Котта как безумный носился вдоль строя и слал проклятья на головы варваров. Красный солдатский плащ подобно знамени вился за его плечами, притягивая внимание вражеских лучников.

Завидев Цезаря, он поспешил с докладом, но тот лишь махнул рукой, дескать, сам всё вижу.

-- Сейчас бы кавалерию, сотни три-четыре, - сокрушённо вздохнул Котта. - Ударить во фланг...

-- Кавалерии нет. Скоро подойдёт Мамурра, попробуем сбить их вниз. А пока сообщи легионерам, что Цезарь - с ними. Это поднимет их дух. И будь осторожней, весь плащ в дырах.

-- Если каждой стреле кланяться, можно спину сломать, - улыбнулся Котта. - Стрелу для меня ещё не выковали.

Новый приказ Цезаря застал сапёров, когда те уже входили в задние ворота. Вестовой толком ничего не объяснил, только велел срочно двигаться к северному склону и умчался назад. Судя по его лицу, положение римлян складывалось хуже некуда, и Мамурра поспешил к своим.

-- Разворачивай телеги! Давай вдоль вала на левый фланг! Живей!

Известия о том, что нервии пошли в атаку и уже теснят легионы пришли одновременно и облетели обоз со скоростью ветра. Погонщики растерялись, одни торопливо погнали мулов в лагерь, другие столпились на дороге, мешая сапёрам развернуться. Повозки с орудиями встали, перекрыв проход, и у ворот образовался затор.

-- Назад, назад! Куда прёшь? Поворачивай! Поворачивай, говорю!.. Убирай свою скотину!..

-- Сам поворачивай! Куда я пойду? Там сзади напирают! Растележился на всю дорогу...

Погонщики были готовы сцепиться друг с другом. Между ними сновали сапёры и в отчаянье пытались пробить путь телегам с орудиями.

Мамурра скрипел зубами. Вместе со словами утекало драгоценное время, со стороны реки долетали отголоски разгоравшейся битвы, и даже последнему обозному слуге становилось понятно, что эта битва будет нешуточной.

-- Отставить! - закричал он, силясь перекрыть ругань погонщиков. - Телеги, что прошли в лагерь, пусть двигаются к левым воротам и выходят через них! Остальные поворачивайте к валу!

-- Там невозможно пройти!..

-- К валу, я сказал!

Выбравшись кое-как из затора, сапёры ухватились за борта телег и, понукая мулов, погнали их к северному склону. С каждым пройденным шагом звуки боя становились всё отчётливей, казалось, что надвигается гроза, но на небе, как не вглядывались, не было ни облачка. От жары и быстрого бега задыхались и люди, и животные, хотелось остановиться и отдышаться, но Мамурра торопил, гнал вперёд, стремясь наверстать упущенное у ворот время.

Цезарь ждал их. Он сидел в седле, выпрямив спину и опустив руки на бёдра, и смотрел на приближающиеся повозки. Он был как обычно спокоен, только глаза светились каким-то неестественным жёлтым блеском.

-- Долго.

-- Мы там, у ворот,.. - начал было оправдаться Мамурра, но Цезарь не слушал его.

-- Ставь орудия, - и отвернулся.

До места сражения было около полустадии. Римляне держались стойко, но по красным щитам и медным каскам, разбросанным по всему склону, было ясно, что они медленно, но неуклонно отступают. Нервии напирали, особенно сильно пострадал девятый легион. Линия строя прогнулась, ещё немного - и она прорвётся...

Сапёры установили орудия и взвели воротки. Тяжёлые двухфутовые стрелы с тонкими зазубренными жалами легли на ложа и зловеще уставились на врага.

-- Цельтесь аккуратно, - предупреждал Мамурра, - в своих не попадите. Времени на пристрелку нет, лишних стрел тоже. На каждый расчёт всего по двенадцать штук.