Олег Веселов - Солдаты Рима (СИ)

Оргеториг посмотрел на него с сожалением. Неужели этот иссеченный шрамами, поседевший в боях и житейских буднях человек не понимает, что жизнь не может, не имеет права стоять на месте и что она обязана идти вперёд? А они уже так отстали от остального мира...

-- Бесполезный спор, отец. Что бы ты ни говорил - я останусь. Это решено.

Амбиориг мысленно застонал. Внутри всё сжалось.

Когда же я потерял тебя? Где разошлись наши пути?

Он взял плащ и накинул его на плечи. Спорить действительно было бесполезно. Говорить что-то и доказывать надо было раньше... Одно порадовало - характер у старшего сына всё же его.

-- Короткий у нас получился разговор, - потом шагнул к выходу и уже на пороге спросил. - Что передать матери?

Перед палаткой стоял Роукилл. Даже в темноте его трудно было не узнать: золотой торкват в виде двух сплетённых в тесных объятиях змей притянул свет одинокой звезды и, впитав его, заматовел погасшим солнцем. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, наконец, Амбиориг не выдержал и со злостью спросил:

-- Ты всегда будешь стоять у меня на дороге?

Роукилл повёл плечами и усмехнулся.

-- Успокойся, эбурон, мне нет до тебя никакого дела. Пока. Но ты нужен Цезарю.

-- Среди ночи?

-- Ты же всё равно не спишь.

От претория долетели хлопки развёрнутых полотнищ и звон железа. Отрывистый слог команды всколыхнул воздух, ударил по ушам резким южным акцентом и растаял в мерном шуршании ног по земле. Вдоль виа принципалис зажигались огни, словно звёзды на ночном небе, и становилось видно, как солдаты в плотных колоннах движутся по дороге.

Сигнала тревоги не было, иначе Амбиориг услышал бы его. Тут происходило что-то другое, какой-то поход или учения. Или началась погрузка войск на корабли для отправки в Британию. Он ощутил прохладное дуновение левой щекой. Нет, ветер не переменился, значит не в Британию...

Поднималась не вся армия, легион-два, не то вопли корнов давно бы взбаламутили лагерь. Отряд нумидийцев промчался по дороге, обдав солдат удушливой пылью, и прежде, чем донеслись проклятья, свернул в сторону. Где-то рядом Котта приказывал легионерам прибавить шаг. В темноте его не было видно, но Амбиориг узнал голос. Колонна двигалась к декуманским воротам, а значит, путь лежал на юг или юго-восток.

-- Ну что, идёшь? - напомнил о себе Роукилл.

Амбиориг запахнул плотнее плащ - ночь выдалась прохладной - и кивнул.

-- Веди.

Преторий походил на сонное царство. Амбиориг прошёл мимо стражи, с подозрением поглядывающей на каждого галла, и встал рядом с Бодуогнатом и Думноригом. У многих на лицах лежал отпечаток сна, поднимали с постели, а Планк откровенно зевал и жмурился от яркого света многочисленных ламп. Возле карты Цезарь наставлял Сабина, и тот послушно кивал, следуя взглядом за его жезлом.

-- По какому поводу собрались?

-- Сами только подошли, - хмуро ответил Бодуогнат. - Утра дождаться трудно. Не терпится им...

На столике в центре слуги расставили кувшины с вином и лёгкой закуской, однако к ним никто не притронулся.

-- На улице я видел легионеров...

-- Я их каждый день вижу. Все глаза промозолили, - едва не со злостью выдохнул нервий.

Планк перестал зевать и покосился на него. Бодуогнат вызывающе выпятил грудь.

-- Я сказал что-то новое?

Римляне дружно повернули головы. Сон как рукой сняло.

-- Нет, - с усмешкой ответил Планк. - После Сабиса услышать от тебя что-то новое невозможно.

Со времени той злополучной битвы, где нервии потерпели сокрушительное поражение, прошло более двух лет. Племенам Белгики, приходилось теперь платить победителям дань хлебом и участвовать во всех их походах. Таковы были условия мира. Но гонора у галлов меньше не стало, и при каждом удобном случае они старались хоть чем-то задеть римлян. Те в долгу не оставались.

Напоминание о проигранном сражении легло на душу неприятным осадком. В селениях до сих пор оплакивали погибших и утраченную свободу. Искра ненависти к завоевателям не затухала, и когда ей давали подпитку, вспыхивала жарким пламенем.

-- Твоё счастье, Планк, - хрипя от злобы, заговорил Бодуогнат, - что мы не встретились в том бою. У вас, у римлян, считается за доблесть отсиживаться за спинами солдат. А мы, вспыльчивые и неразумные, лезем вперёд, чтобы вдохновить воинов собственным примером. - Голос его вдруг стал вкрадчивым. - Но ведь можно всё повторить, правда?

В глазах нервия блеснул недобрый огонёк. Он отстегнул от пояса меч, вынул его из ножен и бросил под ноги легату. Оружейная сталь глухо звякнула, соприкоснувшись с деревянным полом, и в палатке стало так тихо, что можно было слышать, как маршируют по улице солдаты.

-- Осмелишься ли ты поднять его?

Это была обычная для галлов формула вызова на единоборство. Сколько раз они повторяли её, вызывая римских полководцев на честный поединок перед началом сражения. Но впервые она прозвучала не на поле брани, а в претории римского лагеря.

Планк посмотрел на галльский меч и мысленно сравнил его с римским. Он был длиннее и тяжелее, но чуть уже и с закруглённым кончиком. Прокалённое в трёх огнях и отполированное до блеска лезвие гнулось пополам, но не ломалось. Бронзовая гарда в виде изогнутых и завитых на концах усиков прикрывала руку от скользящего удара. Для поединка такой меч очень хорош, можно развернуться, однако в настоящем бою, когда бойцы сходятся в тесном строю, короткий римский гладиус надёжней и удобней.

-- Если б мы были врагами, я бы поднял твой меч. Но среди союзников не принято выяснять отношения с помощью оружия. А если тебе хочется помахать мечом и показать всем, какой ты искусный боец, то прошу на арену. Таких "любителей" у нас называют гладиаторами!

Последнее слово Планк произнёс с плохо прикрытым презрением, и это ещё больше взбесило Бодуогната.

-- Значит, ты трус, Планк?! Не ожидал. Тебе не легионом командовать, а бельё в корыте стирать!

Планк побледнел. На лбу проступили крупные капли пота, словно в жаркий летний день, а руки задрожали, мелко-мелко, и по всему телу прокатилась волна неудержимого гнева. Это уж слишком! Чтобы какой-то грязный варвар посмел так оскорбить римского гражданина! Сенатора! Даже дворовые псы не смеют лаять на белую тогу!.. Он шагнул вперёд.

-- Я никогда не был хорошим фехтовальщиком, Бодуогнат, но и никогда не отказывался от драки! И тебе, галл!..

-- Хватит! - восклицание Цезаря остановило резкое слово, готовое сорваться с губ легата, и напряжение разом спало. Поначалу словесная перепалка между галльским вождём и легатом забавляла. Пускай поточат языки, проснуться быстрее. Но потом спор перерос в ссору и грозил закончиться кровью. Не хватало еще, чтобы накануне большого похода союзники передрались. - Хватит. Успокойтесь. Бодуогнат, подбери меч. Пока я здесь старший, и я решаю, кому что делать. И говорить. Планк, отойди.