Олег Веселов - Солдаты Рима (СИ)

-- В свой лагерь галлы нас не пустили, - говорил Юний, - но, судя по размерам, там должно находиться не менее десяти тысяч человек. В трёх милях к западу, у леса, мы видели огни ещё одного лагеря. Конницы у них много, я видел, как крестьяне свозили фураж. Амбиориг встретил нас в поле, с коня не сошёл, говорил в седле. По его словам выходило, что нападать на нас он не хотел. Но сегодня, как он сказал, были атакованы все наши зимние лагеря. Это решение было принято на общем съезде галльских вождей. И хотя он с ним не согласен, всё же был вынужден подчиниться. Ещё он много говорил о своей дружбе с Цезарем, - Юний усмехнулся, - и о любви к римскому народу.

-- Что он предложил?

-- Он сообщил, что через несколько дней к нему присоединится большой отряд германских наёмников. Они уже перешли Рейн и скоро будут здесь. Когда это случится, он уже не сможет противостоять требованию вождей других племён взять в осаду наш лагерь. Сейчас он ссылается на нехватку людей. Это явная лож. Людей у него достаточно... В общем, он предлагает нам покинуть лагерь и уйти либо к Цицерону, либо к Лабиену...

-- Я не согласен, - тут же вставил Котта.

Сабин поднял руку.

-- Подожди. Выслушаем до конца, потом решим. Продолжай, Юний.

Испанец пожал плечами.

-- Это всё. Амбиориг поклялся, что беспрепятственно пропустит нас по своей земле. Только таким образом он сможет отблагодарить Цезаря за его справедливость и дружбу.

Некоторое время все молчали. Потом Котта стукнул ладонью по краю стола и сказал:

-- Мы должны остаться в лагере. Единственная причина, которая может заставить нас покинуть его - это приказ Цезаря. Без такого приказа мы не имеем права уходить.

Центурионы одобрительно зашумели и даже трибуны выразили своё согласие.

-- Формализм, - отмахнулся Сабин. - Будь Цезарь здесь, он бы непременно сделал так, как предлагает Амбиориг. Наши силы распылены по все Галлии. Чтобы успешно противостоять восстанию и подавить его, необходимо собраться воедино, в кулак. Только так мы сможем победить галлов.

Сабин говорил так, словно решение уже принято. Он провёл по карте золотым стилосом, используя его вместо указки, и ткнул в кружок, обозначающий лагерь Цицерона.

-- Пятьдесят миль, два дня ускоренным маршем. Если выступим на рассвете, послезавтра вечером прибудем на место.

-- Мы должны оставаться в лагере! - упрямо повторил Котта.

В его голосе прозвучала такая уверенность, что все поняли, что отказываться от своего мнения он не собирается. Сабин удивлённо вздёрнул брови, как бы пытаясь понять, кто это осмелился оспорить его выбор, а потом начал медленно заливаться краской. Бальвенций однажды видел такое: налившись краской, Сабин обычно начинал кричать и топать ногами. На сей раз он сдержался, хотя далось ему это с трудом.

-- Я не собираюсь уговаривать тебя, Котта. Но ты человек не глупый и поймёшь всё сам. У нас четыре с половиной тысячи солдат, включая испанскую конницу. Этого слишком мало, чтобы противостоять эбуронам и объединившимися с ними германцам. Мы не выдержим их совместного натиска, силы слишком неравны. А соединившись с Цицероном, мы сможем не только выдержать осаду, но и нанести по галлам упреждающий удар...

-- Мы можем выдержать осаду и здесь, - вдруг сказал Бальвенций. - Лагерь хорошо укреплён, продовольствия хватит на два месяца. А там либо галлы выдохнуться, либо придёт Цезарь. К тому же я ни разу не слышал, чтобы галлы взяли лагерь римского легиона... - И ожёгся о взгляд Сабина.

Легат скрипнул зубами и просипел:

-- Когда я захочу узнать мнение центуриона, я сообщу об этом отдельно.

-- Он прав, - вступился за примипила Котта. - Несмотря на то, что большая часть наших легионеров новобранцы, они успешно отразили утренний штурм противника.

-- Ты забыл, на валу стояли когорты ветеранов!

-- Ага, только и они наполовину состоят из новичков. А вот тебе вместо того, чтобы отсиживаться в претории, надо было пройти вдоль строя и взглянуть на лица солдат. Они рвались в бой!

-- Не тебе указывать, где я должен находиться!

К Бальвенцию протиснулся Квинт Луканий.

-- Смотри, как разошлись, - шепнул он, кивая на легатов. - Прям цепные собаки. - Он улыбнулся. - А ты, кажется, нажил себе врага.

Бальвенций скривил губы.

-- Знаешь сколько их у меня? Целая Галлия! Одним больше, одним меньше - значения не имеет.

-- Герой! Только я бы предпочёл иметь во врагах две Галлии, нежели одного Сабина. Его и Цезарь ценит, и в Риме связи большие. Сжуёт, как хлебный мякиш. А Коттой закусит.

-- Подавится...

Собрание затягивалось. Легаты спорили, настаивая каждый на своём. Котта говорил спокойно и уверенно, Сабин постоянно срывался на крик и стучал кулаком по столу. Часть центурионов уже склонялась на сторону Титурия, убеждённые скорее не его доводами, а гневом. Лишь Бальвенций, Луканий и Либений по-прежнему поддерживали Котту. Один раз легаты едва не схватились за грудки. Их едва успели растащить.

Сабин был на голову выше Котты. Он возвышался над ним, как гора над холмиком, и кричал, брызгая слюной. Маленькие юркие глазки, почти не заметные на широком лице, бегали по сторонам, нигде не задерживаясь и не останавливаясь. Но Сабин, каждый знал это, видел всё и вся, и стоило кому-то засомневаться, как глазки тут же становились ещё злее и начинали метать молнии.

-- Хорошо, - вдруг сказал Сабин и вздохнул. - Если мы останемся и сядем в осаду... Сколько ты говорил мы продержимся? Два месяца? А потом? Пробиться сквозь ряды галлов мы уже не сможем, потому что солдаты будут истощены осадой, постоянными штурмами, часть из них погибнет в бою, другая сляжет от ран и болезней. Цезарь на помощь к нам не придёт. Я полагаю, его вообще нет в Галлии, иначе эбуроны никогда бы не осмелились напасть на нас. А пока он узнает о восстании, пока пробьётся через всю страну, соберёт войска - пройдёт много времени. Много больше, чем мы можем продержаться! Если мы останемся - мы погибнем, и вся вина ляжет на тебя, Котта. Потому что ты - упрямый осёл, который не видит ничего, кроме собственного высокомерия! - Сабин обвёл собравшихся пронзительным взглядом. - Но если вы всё же послушаете меня, у нас появиться шанс выжить.

После этих слов трибуны и центурионы открыто поддержали Сабина, и Котта махнул рукой.

-- Пусть будет по-твоему. Только я предлагаю идти ни к Цицерону, а к Лабиену.

Сабин покачал головой.

-- Ну а Цицерон-то чем тебе не угодил?

Котта склонился над картой.

-- До лагеря Цицерона ближе, - согласился он. - Два дня быстрым ходом. Но с нашим обозом и по таким дорогам - все четыре. К тому же половину пути придётся идти по землям нервиев. А они обязательно нападут. А до Лабиена пусть дальше, но безопаснее. Ремы вряд ли поднялись, они слишком многим нам обязаны. Уйдём мы - и они останутся одни против всей Галлии.