Ольга Андреева-Карлайл - Остров на всю жизнь. Воспоминания детства. Олерон во время нацистской оккупации [litres]

Почти каждый день к нам кто-то прибывал – родственники, друзья, друзья друзей, – и наша семья, как всегда, тепло всех принимала. Моя бабушка выросла в мире, где гостеприимство не имело границ. Ее никогда не раздражали гости, даже если их было очень много и даже если раньше они никогда в нашем доме не появлялись. В Париже она приглашала всех подряд, и потому-то все эти люди теперь стали приезжать в Сен-Дени. Молодые Чернушки оставались невозмутимыми – перед лицом наступающей катастрофы надо было проявлять солидарность.

Как и Федотовы, все наши гости тоже были эмигрантами, бегущими от немцев. Они надеялись добраться до юга страны, до Марселя или Бордо, и сесть на пароход в Америку. У кого-то уже была виза, другие ее ждали. Но в тот момент большой разницы между ними не было. Приехав на Олерон, двигаться дальше они не могли. В этой части Франции никакой транспорт не ходил уже несколько недель.

Поскольку днем на улице было очень жарко, наши гости в основном проводили время в столовой, обсуждая философию и политику, и все время пили чай. Иногда к ним присоединялся отец. Ему особенно нравился Георгий Петрович, хотя иногда их точки зрения расходились. Отец считал, что разрыв между Гитлером и Сталиным – только вопрос времени. Георгий Петрович был с ним не согласен. По его мнению, оба диктатора были воплощениями Антихриста и дьявольский союз они заключили надолго. Он цитировал стихотворение Блока, где скифы – русские – бросили вызов Европе. Строки эти звучали как мрачное пророчество.

Каждый раз, когда в этих дискуссиях участвовала мадам Федотова, она цитировала Апокалипсис, внося еще большую сумятицу. Запутанные философские дискуссии вечно заканчивались жаркими спорами.

Иногда днем нас навещали Жюльен с Морисом, единственным из семейства Десмон, кому удалось этим летом добраться до Олерона. Как-то Жюльен зашел к нам, еще не зная о приезде моего отца в Сен-Дени, и был им совершенно очарован. Вначале казалось, что он робеет, но лед между ними растаял в огне пылкой дискуссии о сравнительных достоинствах русской и французской классики – Пушкин против Расина [34] Жан-Батист Расин (1639–1699) – французский драматург, наряду с Корнелем и Мольером один из трех выдающихся драматургов Франции XVII века. .

Жюльен с Морисом делали вид, что поражение Франции их совсем не волнует. Они постоянно подшучивали над наиболее колоритными посетителями дома Ардебер. После мрачных пророчеств Федотова я наслаждалась их шутками, и меня совсем не обижало, что Жюльен называл нашу семью la tribu (дикое племя). Должно быть, на фоне этого сельского пейзажа мы выглядели несколько нелепо – молодые дамы, одетые по парижской моде, мадам Федотова в просторных черных одеждах и с пенсне на носу, и мой отец – глава семьи с красным платком на шее, похожий на грузинского князя.

Семья Калита вошла в нашу жизнь благодаря Жюльену. Как-то в жаркий день мы – Клара, Жюльен, Морис и “молодежь” – так она называла нас, старших детей, – пошли на море. Мы расположились на Большом пляже – самом открытом из пляжей Сен-Дени. Через некоторое время из сосновой рощи вышли несколько человек. Они неловко пробирались к морю по тяжелому рыхлому песку. Потом устроились неподалеку от нас, открыв зонтики и разложив полотенца. Мы с Андреем были заинтригованы – разговаривали они громко, и ветер доносил до нас обрывки разговора на смеси русского и французского.

Заметив Жюльена, один из отдыхавших – седой француз в старомодном полосатом купальном костюме подошел с ним поздороваться. Жюльен, в свою очередь, представил его Кларе – это был месье Мартен, друг его отца. Нас пригласили присоединиться к Мартену и его друзьям под зонтиками. Клара вместе с месье Мартеном пошли вперед, за ними – Жюльен, Морис и мы трое.

Мартены, проводившие зиму в Париже, были владельцами старой фермы на пути в Шере. Они только что приехали на остров, пережив немало жутких приключений по дороге. Жизнерадостный месье Мартен все время улыбался. Грузная мадам Мартен куталась в гигантский махровый халат. К детям она была очень добра, рассказывала про свою дочку, которая была на два года старше меня. Вместе с Мартенами на пляж пришли их квартиранты, четверо русских эмигрантов, которые сняли на лето их дом недалеко от Шере. Помимо двух сестер, Надечки и Лизочки, – дам средних лет в разноцветных пляжных пижамах (Жюльен с Морисом, понизив голос, отпустили несколько издевательских комментариев по поводу их облегающих костюмов) – была еще пара русских эмигрантов по фамилии Калита. Клара их сразу же заворожила, мы все это заметили. Жюльен потом утверждал, что они оба влюбились в нее с первого взгляда.

Супругам Калита было за сорок. Они были хорошо одеты и выглядели преуспевающими. Андрей Калита был коренаст, очень громко смеялся и вел себя чересчур весело. Бегая в воду и обратно, он по дороге непременно демонстрировал свои атлетические умения. Его жена выглядела старше него и имела весьма почтенный вид. Мы с Андреем сразу решили, что ей наверняка нравится цепляться к детям. Она объяснила Кларе, что хотя она русская, но по происхождению – немка из прибалтийской дворянской семьи. На коленях Вера Калита держала стриженую белую собачку-терьера по кличке Бебка. Каждый раз, когда кому-то случалось зайти в воду, Бебка оглушительно лаяла. Как и мадам Калита, она не купалась.

За первой встречей последовало еще много дней, проведенных с семьей Калита на пляже вместе с Кларой и Полем. Мы с Андреем тоже к ним присоединялись. Андрей ходил всюду со своим новым другом, а я следовала за ними, хотя мальчики и не всегда были мне рады. Я была совершенно влюблена в Клару, и мне очень хотелось быть рядом с ней. Во время этих посиделок на пляже Андрей Калита в шутку ухаживал за ней.

Что же до мадам Калита, то ей нравилась не только Клара, но и Поль. Она разговаривала с ним как со взрослым, и все время хвалила его прекрасные манеры. В результате мы с Андреем вновь очень сблизились: стать объектом внимания мадам Калита нам совсем не хотелось. К нашей глубочайшей радости, она нас не замечала, только один раз посетовала вполголоса, насколько мы выглядим недокормленными. Отведя Клару в сторонку, она спросила, достаточно ли хорошо наши мамы с нами обращаются. Однажды она попросила кого-то из нас прогуляться с собакой по берегу, но этим ее интерес к нам и ограничивался.

Однажды Клара пригласила чету Калита к нам на чай. Их не впечатлили ни наши семейные обычаи, ни другие наши русские гости, хотя для бабушки мадам Калита сделала исключение, отнесясь к ней с большим почтением. Клара стала часто бывать у них в гостях.