Ольга Андреева-Карлайл - Остров на всю жизнь. Воспоминания детства. Олерон во время нацистской оккупации [litres]

Через несколько минут испуганные мужчины потянулись мимо дома Ардебер в сторону мэрии, оставив плачущих жен на пороге домов. На Портовой улице наступила полная тишина. Ровно в полдень в сад вошли трое немцев – офицер и два солдата. Топот сапог возвестил об их приходе раньше, чем мы их увидели. У них был приказ обыскать дом. За несколько минут до этого мы зарыли в саду жестянку с документами, касавшимися груза с оружием, который для группы из Сен-Дени должны были сбросить с самолета. Двумя днями раньше по запросу сети “Арманьяк” отец и полковник Мерль выбрали для этого отдаленное поле между Сен-Дени и Ла-Бре и нарисовали план, который надо было передать Володе.

Немцы, тяжело ступая и лязгая автоматами, вошли в дом. Они явно искали радио и огнестрельное оружие – заглянули во все уголки, перевернули все кровати, рылись в печке, за шкафами и в письменных столах. Обыск длился целых три часа. Несмотря на прохладную погоду, мы с Сашей укрылись в саду. Немцы начали с комнаты Андрея, той, в которой окно от пола до потолка выходило в сад. Мы слышали, как кто-то охнул, когда они открыли секретер и увидели заспиртованную змею в банке.

Когда обыск в комнате закончился, я устроилась там с книжкой – одним из тех фривольных романов из библиотеки мадам Марке. Змея, напугавшая немцев, теперь стала мне другом. Саша строил шалаш из старых досок и время от времени бегал туда-сюда между домом и садом. Я перебралась на Стену размышлений. Оттуда было слышно, как солдаты разговаривают между собой и как моя мать коротко и вполголоса отвечает им по-немецки, пока они обыскивают гостиную – задача непростая, поскольку гостиная была битком набита мебелью. Я думала об отце – куда его отвезли? Из-за бомбежек на материке поезда в сторону Германии не ходили. Как в детских сказках, у этой страшной истории должен был быть хороший конец. Ведь немцы уже проиграли, и Гитлеру никогда не быть хозяином мира.

Из сада я услышала, как, уходя, немецкий офицер предельно вежливо попрощался с мамой. Немцы перешли к соседнему дому, к месье Массону, и постучали в дверь, украшенную бронзовым молотком в виде изящной женской ручки. Он их впустил. Лицо у него было мертвенно-бледным.

Мама была абсолютно измотана. Пока мы сидели за обедом, состоявшим из куска кукурузного хлеба и чашки липового настоя, она рассказала, что только что спасла от уничтожения красивый старинный шкаф из бабушкиной комнаты – тот самый, от которого не было ключей даже у мадемуазель Шарль.

“Когда они начали обыскивать гостиную, я сразу вспомнила про шкаф, – сказала она. – Немцы пооткрывали все в доме. Как мы могли быть так беспечны, что держали в доме закрытый шкаф неизвестно с чем внутри? Офицер мне не поверил, когда я сказала, что ключей у меня нет: «Этого не может быть: у вас есть шкаф, но вы не можете его открыть? Принесите мне подходящий инструмент, и я открою его для вас». Я попросила только что вошедшего Сашу принести из кухни топор. Один из солдат взял топор и поднял его, намереваясь разломать дверцу, но я сказала офицеру по-немецки: «Неужели вам не стыдно? Такой красивый старинный шкаф! Зачем же его ломать?» Только это и сказала. Офицер одним жестом остановил солдата, тот опустил топор – и на этом обыск закончился. Как нам повезло, что мы успели закопать жестянку! Конечно, они не смотрели на бумаги внимательно, но вывернули все из секретера красного дерева в моей комнате и из бабушкиного письменного стола на первом этаже”.

Тогда мы этого не знали, но в тот день мама спасла не только ардеберовскую фамильную ценность, но и наши жизни. После войны выяснилось, что в резном шкафу XVIII века хранился настоящий арсенал – охотничьи ружья доктора Ардебера и несколько сотен патронов. В тот день нас явно хранил сам святой Дионисий.

В тот же день, в четыре часа пополудни деревенский глашатай опять обошел улицы. Комендантский час ужесточается: теперь дома надо было сидеть с шести часов вечера до восьми часов утра. Немного погодя мужчин, собранных в мэрии, отпустили. Когда они маленькими группами разошлись по домам, по деревне пронесся вздох облегчения. Но скоро все опять вышли на улицу. На Олероне все знали о массовом убийстве мирных жителей в Орадуре. Этим летом немцы уничтожили целую деревню вместе с ее обитателями [67]. Люди обменивались впечатлениями вполголоса, по-олеронски немногословно. Многие были уверены, что их ожидает та же участь, что и жителей Орадура.

Через некоторое время к нам зашла Вера Калита с Бебкой. Хотя в ее доме обыска не было, Вера, оставшись одна без мужа, была в полном смятении. Она обрушила на маму целый град непрошеных советов – как вести хозяйство в отсутствие отца, что делать с кроликами и нашей темпераментной козой, которая жила в саду месье Массона. Одной из Вериных идей была такая: им вместе с моей мамой нужно пасть в ноги коменданту Сен-Дени, сознаться в подпольной деятельности их мужей и умолять о милосердии.

Глубоко потрясенная этим предложением мама попыталась отвлечь Веру вопросами о здоровье ее кроликов, чем-то заболевших несколько дней назад, но наша гостья настаивала на своем: им нужно пасть к ногам коменданта и умолять об освобождении их мужей, но ни в чем не сознаваться, пока им не предъявят официальных обвинений. Нынешний комендант полковник Воль такой достойный человек – почему бы не воспользоваться этим, пока деятельность “Арманьяка” еще не раскрыта?

Мама побледнела, но самообладания не потеряла. В конце дня она попросила меня проводить Веру домой. Потом я должна была зайти к мадам Марке и попросить ее приглядеть за Верой ночью. Мадам Марке, несмотря на свои взаимоотношения с потусторонним миром, была женщиной здравомыслящей и настроенной патриотично.

Когда я вернулась домой в декабрьской темноте, всего за несколько минут до наступления комендантского часа, то не поверила своим глазам. Все, что происходило в тот долгий день, казалось, вышло прямиком из сказки про злых волшебников. В довершение всех бед – Клара Риттони стояла в нашей столовой и грелась у печки, а встревоженная мама накрывала стол к ужину. Какое счастье, что наши две гостьи не встретились! Вера Калита потеряла бы рассудок, увидев Клару.

Но Клара не заговаривала ни о семье Калита, ни об аресте отца. Потирая руки перед огнем, она рассказывала маме о том, как совершенствуется в английском языке. Секретный агент Лиги Наций, которого специально прислали на Олерон из Швейцарии, связался с ней в Сен-Трожане, чтобы убедиться, что она сможет к ним присоединиться, как только в Европу вернется мир. И у нее в руках оказались потрясающие документы! Клара вела себя загадочно, но дала понять, что речь идет о дневнике одного из самых важных участников неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Этот дневник чудом попал к ней в руки, чтобы она сохранила его в надежном месте.