Сергей Заграевский - Архитектор его величества

Но надежды на получение сей чаши Андрей и Феодор не теряют: они мне заказали возведение на главной площади Боголюбова большой сени, подобной нашим алтарным кивориям. Под сенью должна стоять водосвятная каменная чаша, которая будет символизировать Грааль после его торжественного обретения. Сама святыня, разумеется, будет находиться не на площади, а в одном из новых храмов.

В следующем году, Бог даст, мои руки дойдут и до строительства сего кивория.

Любезный мой земляк Конрад, я должен тебе сообщить, что князь с Феодором весьма беспокоятся, почему во Владимир до сих пор не приехало посольство нашего христианнейшего императора. Я тоже обеспокоен, ибо уже полтора года нахожусь в неведении обо всем, что происходит на родине. Прошу тебя, высокопреосвященного архиепископа Вормсского, по возможности поспособствовать скорейшему направлению посольства на Русь.

Письмо сие передаст тебе княжеский гонец, снаряженный в путь специально ради этого, что можно считать еще одним признаком желания Андрея Георгиевича установить дружеские отношения с нашей богоспасаемой Империей.

Благодать Божия да пребудет с тобою и всеми нашими братьями во Христе. Аминь.

Искренне твой, всей душою преданный тебе раб Христов Готлиб-Иоганн

[номер по описи Венской библиотеки: XII-34-5836/В-XII]

ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННОМУ СИЯТЕЛЬСТВУ КОНРАДУ, АРХИЕПИСКОПУ ВОРМССКОМУ, В МИРУ ГРАФУ ФОН ШТАЙНБАХУ, ОТ ГОТЛИБА-ИОГАННА, В МИРУ ГРАФА ФОН РОЗЕНАУ, БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ ЧЛЕНА РЕЙХСТАГА И НАСТОЯТЕЛЯ ИМПЕРСКОГО АББАТСТВА НИДЕРМЮНСТЕР В РЕГЕНСБУРГЕ

ПИСАНО В ГОРОДЕ БОГОЛЮБОВЕ ВО ВТОРОЙ ДЕНЬ СЕНТЯБРЯ 1159 ГОДА ОТ Р. X.

Слава Иисусу Христу во веки веков! Приветствую тебя, высокопреосвященный и сиятельный Конрад, любезный мой архипастырь, земляк и брат во Христе!

Прежде всего хочу выразить христианнейшему, победоносному, навеки прославленному императору Фридриху свою нижайшую верноподданническую благодарность за указ о пожаловании мне достоинства графа Священной Римской империи.

Глубоко тронут я и назначением настоятелем имперского аббатства Нидермюнстер в славном городе Регенсбурге, с правом занять по возвращении на родину место в Рейхстаге. Если не ошибаюсь, имперские аббаты обладают целым рядом прав и привилегий, в том числе судебной неприкосновенностью, суверенитетом и правом отправления правосудия на территории принадлежащих им имперских ленов? Никогда бы не подумал, что мои скромные заслуги в деле храмового строительства будут оценены столь высоко.

Получил я, любезный мой высокопреосвященный архиепископ, и твое благосклонное письмо. Особенно приятно было мне прочитать в нем такую фразу: «На его величество произвело глубокое впечатление именование нового главного города Суздальской земли Готлибштадтом в честь славного императорского архитектора» [92] Действительно, если буквально перевести «город Боголюбов» на немецкий язык, то получится «Готлибштадт». . Не сочти за лесть, брат мой во Христе, но твоя проницательность всегда не знала себе равных. Но, с твоего позволения, я в своих письмах все же буду называть Готлибштадт так, как он звучит на Руси, — Боголюбовом, иначе и Новый Торг придется называть Ноймарктом.

Не сомневаюсь ни на минуту, что столь высокая оценка его величеством моих скромных заслуг стала возможной прежде всего благодаря твоему покровительству, и приношу тебе, моему любезнейшему архипастырю, все те слова признательности, которые высказал и еще, Бог даст, не раз выскажу христианнейшему императору Фридриху. И прости мне, дорогой мой Конрад, старческое брюзжание и ворчание по поводу того, что ты не смог отговорить императора от направления меня на Русь. Мне и в голову не могло прийти, что благодаря твоим докладам его величеству о моих здешних приключениях я окажусь в августейших глазах едва ли не героем. А теперь мне ясно, что если бы я остался в Вормсе, то вряд ли получил бы столь почетные пожалования. Вновь прошу не счесть за лесть, высокопреосвященный мой земляк, но ты всегда славился не только проницательностью, но и дальновидностью.

Порадовало меня и то, любезный мой архипастырь, что ты приветствуешь и считаешь богоугодным миссионерством мои совместные мессы со священнослужителями византийской церкви. Скажу откровенно, меня до последнего времени не покидало опасение, что сие тобою не будет одобрено.

Благодаря твоему письму мне теперь понятно и то, почему так долго пришлось ждать приезда нового посольства: наш христианнейший император находится в Италии с целью покорения взбунтовавшихся городов, да сопутствует ему успех в сем деле, полезном для единства нашей Священной Римской империи.

Польщен я и тем, что по возвращении мне будет дан императорский заказ на строительство нового городского собора в Регенсбурге. У меня уже появились на сей счет кое-какие соображения, основанные на предложенных благословенной памяти аббатом Сугерием способах разгрузки стен ради увеличения пролетов сводов и размеров окон. Я даже начал набрасывать эскизы, несмотря на по-прежнему большую занятость на строительстве князя Андрея Георгиевича.

Господу было угодно, чтобы долгожданное императорское посольство, привезшее столь благие вести, доехало до Боголюбова в сопровождении хорошей погоды и попутного ветра, без злоключений и тягот, кроме неизбежного утомления от дальней дороги. Думаю, что тебе известен состав посольства, но на всякий случай поведаю о нем.

Прежде всего назову папского легата Рудольфа, епископа Кобленцского, в миру барона фон Татцингена. Мне приходилось с ним встречаться при императорском дворе, а уж ты, полагаю, знаешь его прекрасно. Поэтому не буду останавливаться на описании сего достойного служителя нашей Святой Церкви и сразу перейду к человеку, который, как мне показалось, имеет гораздо больше императорских поручений к князю Андрею, нежели епископ Рудольф. Это Генрих, граф Вифлеемский, один из высших магистров ордена Христа и Храма Соломона, а судя по тому, что его графским леном является место рождения Господа нашего Иисуса, он занимает высокое положение не только в ордене тамплиеров, но и в Иерусалимском королевстве. По возрасту сей тамплиер немного старше и меня, и епископа Рудольфа, он худощав, седовлас, держится прямо, его ловкие и быстрые движения выдают искусного воина не только в прошлом, но и в настоящем. А когда он, поздравляя с пожалованием графского титула, взглянул на меня своими бесцветными глазами, мне, признаюсь, даже стало не по себе.