Юрий Корочков - Цена свободы

У меня наконец появилось достаточно времени, потому возобновляю свои записки. Жизнь моя, кажется, сделала очередной крутой поворот. До беседы с Гроу я ещё полагал, что мне удастся ускользнуть из лап Бенкендорфа и присоединиться к соотечественникам в священном деле освобождения родины. Но к утру того памятного дня, когда я оказался на отплывающем в Англию военном бриге, ко мне пришло прозрение: и меня, и всех нас, глупых и наивных патриотов просто напросто использовали. Каждому предлагалась очень похожая на правду сказочка, в которую он верил и ради которой был готов пойти на немыслимые в нормальной жизни преступления. Я знал многих из тех, кто вышел 14 декабря на Сенатскую площадь Петербурга. Это, по большей части, тоже были патриоты, только уже своей родины, страдающей от глупого монарха. Их обманули, также как обманули и меня! Наивным юношам внушили, что республика спасёт Россию, что нет зла большего, чем самодержавие! И они поверили, ведь зло самодержавия было очевидным, экономика страны разваливалась на их глазах и при прямом попустительстве «царя батюшки». Но не было у этих прекраснодушных юношей достаточно опыта и цинизма, чтобы понять, что они лишь часть страшной провокации, а жертвой должно стать то самое Отечество, во благо которого они собрались разрушить главный его оплот. Возможно, мысли мои сумбурны, но чувства переполняют меня и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не проявить их среди этих чванливых самодовольных англичан, готовых весь мир погрузить в кровавый хаос для достижения собственного могущества и барыша.

Я твёрдо решил, что помешаю осуществить восстание в моём Отечестве, и единственное, что меня смущает, так это прочнейшая завеса тайны над точным местонахождением главных складов оружия мятежников и лагерей, в которые, по слухам, должны прибыть некие «союзные» войска – скорее всего английский оккупационный корпус «добровольцев». Я помню – так уже происходило во времена моего детства по всей южной Америке, куда и мы с капитаном Ольссеном продали немало оружия. Тогда Англия активно помогала южноамериканским колониям Испании сбросить с себя «иго рабства», находясь с той самой Испанией в самых дружеских отношениях, что не мешало оккупационным войскам быть основной ударной силой «революционных масс», как не мешало это и английскому флоту обеспечивать фактическую блокаду колоний. Тогда, в охваченном не утихавшей уже 5 лет гражданской войной Перу, я воочию увидел плоды гражданской войны. Английские купцы, да, что уж греха таить, и мы делали колоссальные деньги буквально на крови простых людей. Богатства вывозились из полыхавшей войной Америки в таких количествах, что английских кораблей под них не хватало и кое что оставалось на нашу долю. Бразилия оставалась островком относительной стабильности на охваченном огнём революций континенте, и мы перевезли туда немало людей, потерявших всё и готовых отдать последнее за право взойти на борт. От этих несчастных я узнал истинную правду о поведении англичан на захваченной территории.… До сих пор при воспоминании о тех событиях кровь стынет в моих жилах. И вот теперь они хотят организовать то же самое на моей Родине!

Одна надежда на нового Императора! То, как он быстро и относительно бескровно подавил восстание в столице, обнадёживает. Но мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы предотвратить гражданскую войну, которая уже фактически началась. И с моей стороны, пожалуй, не будет слишком самоуверенным хотя бы самому себе признаться, что и от меня сейчас зависит многое. Даст Бог, я смогу получить так необходимые сведения в логове врага и передать их Александру Христофоровичу Бенкендорфу, а уж он сумеет предотвратить, по крайней мере, высадку английских войск, без участия которых восстание даже если и начнётся, то будет быстро подавлено. Каким же я был дураком тем зимним вечером, и как мудр был граф в своей последней фразе, когда он сказал, что я обязательно стану его верным и искренним помощником. Тогда я мысленно посмеялся над старым дураком и сказал себе «никогда», но как же мало времени прошло, и вот нет у Александра Христофоровича Бенкендорфа более искреннего союзника, пусть он об этом ещё и не догадывается.

Плавание наше проходит на удивление спокойно даже для этого времени года. Капитан Белью чудесный моряк, явно не по своей воле ввязавшийся в опасные авантюры секретной службы. Он обременён большой семьёй и не имеет других средств к существованию, кроме жалованья. После окончания войны, возвысившей его из сыновей мелкого клерка до капитана первого ранга, моряк, не имевший покровителей, был уволен на половинное жалованье и уже почти попал в долговую тюрьму, кода о нём вспомнили в секретной службе, как о талантливом организаторе целого ряда десантов на вражеское побережье. Кандидатура Белью подходила им тем более, что моряку некуда было деваться и он был готов на любое дело. Шлюп Белью доставлял оружие повстанцам в Чили и Перу, перехватил немало испанских транспортов, но во время одной деликатной операции в окрестностях Лимы был опознан. Разгорелся скандал и капитана снова списали на берег. К его счастью скоро началось греческое восстание и лорду Кокрейну, возглавившему флот самопровозглашённой республики, понадобились отважные и опытные моряки. До прошлого года Белью командовал пиратской баркалоной в архипелаге (сам он естественно называл себя капером), что, однако, не слишком его обогатило. Баркалона была мала и не могла рассчитывать на захват серьёзного приза, так что когда капитану предложили вернуться во флот Его величества и принять бриг, он был счастлив. На Балтику он отправился уже в прямое подчинение местному резиденту господину Гроу с грузом в три тысячи французских ружей времён последней войны.

Всё это поведал сам капитан, проникнувшись ко мне доверием к концу второй бутылки портвейна, щедро лившегося под низкими сводами капитанской каюты всё время нашего пути. Узнав, что я тоже бывал в южной Америке в одни с ним годы, капитан рассказал мне о своих там похождениях, а услышав, что я принадлежу к финским сепаратистам, рассказал и о последней своей миссии. Команда брига великолепно вышколена и прекрасно справляется с управлением, несмотря на крайнюю малочисленность. По некоторым словам матросов я понял, что все они старые военные моряки, влачившие жалкое существование на суше и с радостью ухватившиеся за возможность вернуться на службу. До самых проливов мы не зашли ни в один из портов, и сделали лишь небольшую остановку в Зунде, поскольку у нас потекла главная цистерна, и было необходимо пополнить запас пресной воды.