Юрий Корочков - Цена свободы

Ни о чём этом и не догадывался Юган Шанцдорф, с ранней весны поглощённый чисто служебными заботами по подготовке отряда гребной флотилии к плаванию, а потом и самим крейсированием в Аландах. Конечно, он беспокоился о судьбе своего визави, посланного в логово врага, но обстоятельства могли сложиться и так, что Харальд просто не мог дать о себе знать. Флот, пополненный большим количеством новых кораблей, готовился к большой кампании. В среде офицеров ходили самые различные слухи, вплоть до возможности посылки эскадры в южную Америку для помощи испанцам, но Юган доподлинно знал из короткого разговора с чрезвычайно занятым адмиралом Гейденом, что настоящей целью флота является средиземное море и помощь греческому восстанию. Как хотелось юноше оказаться на одном из собирающихся в поход линкоров или фрегатов, принять участие в жарких схватках с турками, и, возможно, австрийцами! Но непреложный долг требовал другого. Долг требовал найти и обезвредить все оставшиеся схроны мятежников и тем обеспечить надёжны тыл остающейся без прикрытия флота столице. Но несмотря на всё старание, на все титанические усилия в этом году им катастрофически не везло.

Сперва, несмотря на полный комплект подписанных на самом верху бумаг, им долго не выдавали необходимого снабжения на кронштадских складах. Понять интендантов было можно: они должны были обеспечить отплытие в дальнее плавание чуть ли не всего флота и заботы по обеспечению маленькой яхты, остающейся к тому же на Балтике, отходили даже не на второй, а далеко на третий план. С помощью адмирала Гейдена эту проблему решить всё же удалось, хотя и потрачено было на неё непозволительно много времени. Отдельным своим успехом Юган считал две двенадцатифунтовые пушки со стоящего на мели «Прохора». Эти пушки, установленные в носу и корме яхты на вращающихся деревянных платформах, заменили четыре бортовых девятифунтовки. В итоге вес артиллерии остался практически неизменным, а бортовой залп значительно вырос, не говоря уже о возможности вести огонь в нос и корму.

Пока получали снабжение в Кронштадте, потом собирали отряд в Свеаборге минула весна и в патрулирование наши друзья вышли только тринадцатого июня, что обрекало их миссию на неудачу. Они не могли знать, но уже двадцатого мая Гроу отдал приказ о перемещении всех складов с вооружением и амуницией с островов архипелага в материковую Финляндию. Операция завершилась буквально за несколько дней до того, как отряд лейтенанта Куприянова вышел из Свеаборга. На нескольких островках шхерного архипелага ещё продолжали тренировки небольшие отряды смертников, которые решено было до времени держать подальше от населённых мест, но вероятность наткнуться на них была минимальна – ведь Аланды насчитывают более двадцати тысяч изрезанных шхерами и густо заросших лесом островов. В целях конспирации и экономии боеприпасов стрельбы в отрядах теперь почти не проводились, так что нет ничего удивительного в том, что поисковые партии, по примеру прошлого года высылаемые Куприяновым раз в три дня за целых два месяца не повстречались ни с одним человеком.

Не помогло делу и письмо Харальда. По указанным координатам действительно находился остров, и на нём даже нашли следы крупного склада, ликвидированного совсем недавно, но ни малейшего намёка на то, куда было вывезено всё имущество из схрона не было. Невозможно было даже доказать, что найдено что то большее, чем заброшенная база обычных контрабандистов.

Тем временем случилось столь давно ожидаемое Гроу событие: 8 июля 1827 года русский флот в полном составе покинул Балтику и встал на рейде Копенгагена, чтобы в дальнейшем отправиться в Средиземное море. Весть об том событии доставил Або пятнадцатого июля капитан Вильсон на корвете «Гарпия», дожидавшемся в Копенгагене прохода русского флота с начала лета. В тот же день Гроу отдал приказ о сосредоточении всех отрядов повстанцев в Або и начале восстания. Оружие и порох в город, который вновь должен был стать столицей независимой Финляндии, были свезены заранее, а вот с доставкой рассеянных боевых групп повстанцев вышла некоторая заминка. За небольшими группками бойцов уже ночью должны были выйти два десятка пинков и несколько сноу, зафрахтованных по большей части в соседней Швеции. Ночной выход такого большого числа судов узким шхерным фарватером не обошёлся без происшествий – две пинки были серьёзно повреждены при столкновении, а один сноу напоролся на камни. Эти, незначительные сами по себе, происшествия не смутили руководства мятежа, но, как потом оказалось, сыграли в его судьбе роковую роль.

На одной из пинок должен был быть доставлен тот отряд повстанцев, в который записался Харальд. В результате столкновения и последовавших противных ветров пинка задержалась на неделю, и когда два десятка повстанцев, в числе которых был насмерть перепуганный Харальд, прибыли в Або, основные силы первого удара уже получили полагающееся оружие и обмундирование, были погружены на транспорты и покинули город под конвоем корвета Его Величества «Гарпия».

Тут следует отметить, что Або, древняя столица Финляндии, находится на северном берегу Финского залива. Основные же силы русского гарнизона были расквартированы значительно южнее, в районе новой столицы Гельсингфорса. Там же, в крепости Свеаборг, была размещена гребная флотилия Балтийского флота, которой много лет командовал адмирал Логгин Петрович Гейден. Потому, для внезапного ошеломляющего удара по войскам гарнизона нужно было высадить мощный десант на берегу залива. Потери атакующих при десантировании ими сами ожидались до тридцати процентов личного состава, но поскольку в первой волне шли исключительно накачанные опиумом смертники, а уже следом за ними должны были выйти к захваченному плацдарму несколько тысяч прекрасно обученных и великолепно вооружённых наёмников со всего мира, прогнозируемые потери воспринимались руководством спокойно. Наёмники на первом этапе потерь нести не должны, и то хорошо. То были профессиональные вояки высшей пробы, прошедшие не одну войну, знавшие цену себе и вероятному противнику и не сомневающиеся в своём успехе в бою с заштатным территориальным корпусом уменьшенного состава, дислоцированным под Гельсингфорсом. Казалось, что Гроу учёл в своём плане всё, победа и высшие лавры уже были у него в кармане.

Отряд лейтенанта Куприянова, включавший, как и в прошлом году, помимо «Лизетты» десять иолов, два барказа и несколько лёгких судов, отстаивался в базе в самом центре Аландского архипелага. В дозоре находились два катера, выполнявших рутинную работу по промеру глубин фарватеров и уточнению координат малых островков. Вечером двадцать третьего июля 1827 года поддавшись на уговоры «соскучившегося по семье», а на самом деле весьма обеспокоенного полным отсутствием вестей от Харальда, мичмана Шанцдорфа, лейтенант Куприянов вывел «Лизетту» в море и направился в сторону Або. В городе наш герой надеялся получить от своего подопечного весточку. Был сезон белых ночей, и наши герои успели преодолеть несколько десятков миль, когда на архипелаг опустился непроглядный туман. Продолжать путь среди бесчисленных островков и рифов было опасно, ночь пролежали в дрейфе, а утром следующего дня, в тумане марсовый заметил идущий встречным курсом конвой. Взлетевший на марс Шанцдорф не мог не узнать столь хорошо знакомый ему по прошлому году корвет, о чём он немедленно и сообщил своему старшему товарищу. Времени на принятие решения было совсем мало. Через час-два туман должен был рассеяться, суда шли настолько близко, что шансов укрыться не было, как не было шансов и на победу в бою над корветом, даже без учёта транспортов. Надо отдать должное Ивану Антоновичу Куприянову – он не испугался неизбежного неравного боя: быстро были отданы все необходимые приказания, и уже четверть часа спустя, проделав максимально резкий поворот оверштаг, яхта лежала на параллельном с конвоем курсе. Паруса на «Лизетте» были убавлены с тем расчётом, чтобы к тому моменту, когда их заметят с судов конвоя, оказаться от него на расстоянии немного большем пушечного выстрела. Как только туман достаточно рассеялся и противники ясно увидел друг друга, на грот мачте «Лизетты» взмыл Андреевский флаг и флажный сигнал международного кода «Неизвестный караван, назвать себя, лечь в дрейф для досмотра, здесь таможенная яхта Российской Империи «Лизетта»».