Юрий Корочков - Цена свободы

Понимал важность психологии и Иван Антонович Купреянов. Он отдал приказ открыть огонь из кормовой двенадцатифунтовки. Тяжёлое ядро гораздо стабильнее в полёте, на него меньше влияет ветер, да и разница между отдельными ядрами и зарядами пороха в процентном отношении не столь велика, скорость вылета ядра у тяжёлой пушки тоже выше. Потому нет ничего удивительного, что первый же ответный залп «Лизетты» стал для капитана Вильсона неприятным сюрпризом, а когда третий залп яхты, наконец, достиг цели и прямым попаданием разбил кабестан корвета, в душе его родилось нехорошее предчувствие. Трое из четырёх его мичманов находились для надзора на крупнейших транспортах конвоя, половина команды была по боевому расписанию послана к пушкам, и для быстрого управления парусами без кабестана теперь не хватало рук. Подлым русским удалось в самом начале боя лишить его одного из важнейших преимуществ, жизненно важного в бою особенно в этих, изобилующих мелями и рифами водах. Но всё же огневая мощь вооружённого двадцатью тяжёлыми двадцатичетырёхфунтовыми карронадами корвета настолько превосходила жалкие возможности пограничной яхты, что шансов у той не было. Его комендоры тоже добились первых попаданий, расстояние между кораблями сближается и через пол часа, когда он введёт в бой тяжёлые пушки, грязным варварам останется только сдаться. Если же они осмелятся повредить собственность его величества более существенно, или, не дай Бог, убьют кого-нибудь из команды, он, подобно великому Нельсону, «не заметит» сигнала о сдаче.

Безнадёжность открытого боя с корветом отлично понимал и лейтенант Куприянов, но что ему оставалось? Вариант позорной сдачи вверенного ему судна не приходил даже в самые тёмные уголки его сознания, да и как можно, после боёв славной дубель-шлюпки «Надежда» против вражеских фрегатов, или брига «Меркурий» против линейного корабля помышлять о сдаче яхты корвету?! Не таковы традиции Русского флота! Лейтенант твёрдо решил подороже продать свою жизнь, и любой ценой, вплоть до тарана, нанести врагу серьёзные повреждения, которые не позволят ему осуществить коварных замыслов. После первых же попаданий матросы приободрились и с удвоенной энергией принялись заряжать и наводить пушки. За мыском ближайшего островка, до которого оставалось всего два кабельтова, должно было открыться довольно большое свободное пространство. Тут лейтенант и решил принять свой последний бой. Пойдя мимо мыса в опасной близости к берегу, яхта молниеносно совершила поворот оверштаг и начала медленное движение практически поперёк прежнего курса, чтобы встретить преследователя бортовым продольным залпом из наиболее удобной позиции. Такой манёвр не оставлял шансов на бегство, суда должны был неизбежно сойтись на расстояние пистолетного выстрела, но решение лейтенанта было твёрдым, и команда поддерживала его всецело. Залп четырёх девятифунтовых и двух двенадцатифунтовых пушек был не слишком силён, но застиг врага врасплох. Не менее половины ядер попали в цель, и пока корвет стремительно приближался к медленно идущей новым курсом яхте, комендоры успели ещё дважды дать убийственные залпы, направленные по приказанию Югана по корпусу и ватерлинии вражеского судна.

В первый момент, увидев идущую на пересечение его курса яхту, капитан Вильсон решил, что русские сошли с ума, но его заблуждение длилось не долго. Сумасшедшие варвары решили дать бой! Что ж, тем лучше! «Бог на стороне больших батальонов», говорил Наполеон, и доказательством тому служит уже факт, что Он отнял разум у неведомого русского командира. Попадания в корпус не тревожили капитана – серьёзно повредить корвет несколько лёгких ядер не могли, а с небольшими пробоинами легко справятся плотник со своей командой. Как только корабли сблизились на полкабельтова, Вилсон отдал приказ совершить поворот оверштаг и открыть беглый огонь по рангоуту «Лизетты» – он не хотел повреждать корпуса своего законного приза. Короткие карронады безусловно не так дальнобойны и точны, как длинные пушки, зато чрезвычайно скорострельны и на расстоянии пистолетного выстрела обладают просто чудовищной убойной силой. Первый же залп корвета, произведённый с убийственно короткой дистанции, показал, кто на самом деле является хозяином положения. Всё же английские комендоры были не чета турецким, умудрявшимся мазать с расстояния вытянутой руки. На время оба судна скрылись в густых клубах дыма, прорезаемых каждые две минуты сполохами бортовых залпов, направленных по предполагаемому местоположению противника, но Вилсона не устраивало такое положение вещей и он приказал временно прекратить огонь и готовить десантную партию к абордажу. Спустя десять минут, когда густые чёрные клубы дыма рассеялись под порывами лёгкого ветерка, взгляду команды корвета предстала милая их сердцу картина: яхта, с напрочь снесённой грот мачтой и избитым корпусом, дрейфовала в открытое море, а её экипаж пытался исправить полученные повреждения. О сопротивлении, по мнению англичан, не могло быть и речи, тем больше было их удивление, когда они услышали с борта яхты громовое «ура!», после которого раздались выстрелы двух уцелевших пушек.

Штабс-капитан Овечкин, Сергей Максимович, командир сводного батальона восемнадцатого территориального пехотного полка, назначенного гребцами на суда отряда лейтенанта Куприянова ничего не понимал в морской тактике, но был крайне деятельным и разумным командиром. В тот день он остался старшим по должности и званию, и, услышав гром тяжёлых орудий с той стороны, куда накануне ушла «Лизетта» не стал раздумывать. В его распоряжении имелось десять иолов, которые он и бросил навстречу приближающемуся бою, рассудив, что сориентируется по месту. Пройдя всего несколько миль и выйдя на большое свободное пространство между островами, штабс-капитан увидел выходящую из-за мыса знакомую яхту, которая, проигнорировав иолы, словно их и не было, развернулась и легла на новый курс, удаляясь как от канонерок, так и от берега. Очень быстро из-за того же мыса показалась громада корвета, по которому яхта немедленно и открыла огонь. Сам того не подозревая, Сергей Максимович вывел свой отряд не просто в нужное место и время, но и оптимальным построением. Он опасался отдаляться в открытое море в утлых иолах, потому вёл их у самого берега. В итоге ни с яхты ни с корвета, занятые боем, просто не обратили внимание на растянутую линию иолов, издали похожих на крупные рыболовные баркасы. Получаса боя между корветом и яхтой штабс-капитану хватило, чтобы усиленно гребя выйти на дистанцию эффективного огня своих тяжёлых пушек. Когда рассеялся дым, взоры команды «Гарпии» были устремлены на поверженного противника, а вот с яхты моментально заметили строй атакующих иолов и решили отвлечь врага, дав время атакующим подойти поближе. Залп десяти тридцатишестифунтовых пушек, приличных только линейным кораблям, был для корвета не просто неожиданным, но катастрофичным. Неискушённый Овечкин отдал предельно простой приказ – беглый огонь по неприятелю и абордаж, что его комендоры с удовольствием и исполнили, избрав целью высокий корпус корвета, который мог быть прошит тяжёлыми ядрами на оба борта, пока их товарищи усердно налегали на вёсла, предвкушая жаркую схватку. Стремительная атака канонерок поначалу не произвела на капитана Вилсона особого впечатления. По опыту боёв в средиземном море в прошлую войну он знал, что малой канонерке достаточно одного попадания, чтобы отправиться на дно, потому они не рискуют приближаться к большим кораблям слишком близко. С больших же дистанций точность их стрельбы крайне низка, так как лёгкий, болтаемый на самых лёгких волнах корпус канонерки является отвратительной артиллерийской платформой. Первые залпы канонерок ожидаемо не дали даже накрытия и капитан просто позабыл о них на время, и даже огрызнулся на своего помощника Дженкинса, когда тот повторно привлёк его внимание к канонеркам. Каково же было его изумление, когда он увидел несущиеся к корвету на всех вёслах судёнышки, очевидно вознамерившиеся взять его судно на абордаж! Он как то позабыл, что в варварской России гребцами сажают солдат, а не каторжников, потому на маленьком судёнышке оказывается до полусотни готовых к схватке воинов, а не только пара канониров с пятёркой надсмотрщиков и одним офицером. В принципе, пока дул ветер, абордаж ему не грозил, но самоубийственная атака канонерок заставляла на время сменить курс и заняться ими вплотную. Вилсон приказал изготовить «Гарпию» к повороту через фордевинд, как только лодки войдут в сферу поражения карронад. Искалеченная яхта не имела шансов скрыться, ей можно было заняться позже.