Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

В подобных обвинениях глупость и надуманность переплетены с определённой толикой правды. Только и правде даётся такая трактовка, что сразу становится ясно, что Сталин-то во всём и виноват.

Сразу скажем, что Сталин был хорошим политиком. А хороший политик никогда не поставит своё видение реальности выше фактов, эту реальность характеризующих. Если же поставит, то, как политик, он никуда не годится. Другое дело, что даже хороший политик и мудрый государственный деятель может неверно оценить факты в случае какой-нибудь запутанной ситуации и потому принять неверное, ошибочное решение. Но, как известно, «людям свойственно ошибаться», всем, даже политикам, даже талантам и гениям.

Что же до того, что Сталин «не давал и тормозил», то как раз это и есть толика правды. Но делал так Сталин не потому, что поставил своё видение реальности выше фактов, а потому, что очевидными факты не были, положение было очень запутанным.

Вопреки утверждениям, что советская разведка всё точнёхонько докладывала Сталину (вплоть до того, что уже через несколько дней после его утверждения, т.е ещё в декабре 1940 года, у Сталина на столе лежал полный текст плана «Барбаросса», и что дата «22 июня» однозначно называлась нашими разведчиками, как дата нападения Германии на СССР), положение в данном вопросе таковым не являлось. Все серьёзные современные исследователи сейчас сходятся во мнении, что имеющиеся в распоряжении советского руководства разведданные в сочетании с данными, поступающими по дипломатическим каналам, буквально, до начала германского вторжения не давали уверенности, что Германия начнёт войну с Советским Союзом. Тем более, что она нападёт так вероломно.

В частности, о существовании у Германии плана войны против СССР советскому руководству, в самом деле, стало известно ещё в конце декабря 1940 года [15; 7], [82; 305], [88; 163-164], [52; 323-324, 373-374]. Правда, исследователи по сей день расходятся в конкретной дате этого события: одни говорят о том, что это произошло через 11 дней (О. Вишлёв, М. Мельтюхов, П. Ивашутин), другие – через неделю (А. Уткин, Г. Розанов) после подписания плана «Барбаросса» Гитлером, т.е. 29 или 25 декабря. Но сути дела это не меняет. Главное заключается в том, что никаким полным текстом «Барбароссы» советское политическое и военное руководство не располагало [15; 7], и в том, каким путём попала к нему эта информация.

29 декабря 1940 года советский военный атташе в Берлине генерал-майор В.И. Тупиков доложил в Москву о том, что «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года. Дано задание о проверке и уточнении этих сведений» [52; 323]. Вот вам и полный текст «Барбароссы» на столе у Сталина через 11 дней!

Естественно, что, получив это донесение, Москва потребовала «более внятного освещения вопроса» [52; 323]. Только 4 января 1941 года из Берлина пришло подтверждение достоверности этой информации, основанной «не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, который является сугубо секретным и о котором известно очень немногим лицам» [52; 323]. Однако сам источник этого документа не видел, и в его сообщении содержались следующие сведения:

«Подготовка наступления против СССР началась много раньше, но одно время была несколько приостановлена, так как немцы просчитались с сопротивлением Англии. Немцы рассчитывают весной Англию поставить на колени и освободить себе руки на востоке» [52; 323-324].

К тому же в повторном сообщении сроком начала войны назывался не март, а весна 1941 года [52; 324].

То, что информация о наличии у Германии плана войны с СССР стала достоянием советской стороны, является безусловным успехом нашей разведки. Но нельзя не отметить и тот факт, что информация эта носила всё-таки приблизительный, а то и просто неточный характер. Так, 18 декабря Гитлер не отдавал приказа о начале подготовки войны с СССР, а уже подписал готовый план этой войны. Были ошибочными и сведения о начале войны в марте 1941 года (даже изначально датой окончания приготовлений к войне с СССР в «Барбароссе» значилось 15 мая); и информация о том, что война с Россией начнётся только после того, как из войны будет выведена Англия (план «Барбаросса» исходил как раз из положения, что Советский Союз будет разгромлен ещё до завершения войны против Англии) [52; 324], [47; 697]. И это могло быть не только ошибкой, но и намеренной дезинформацией. Источник, от которого генерал В.И. Тупиков получал сведения, так и остался анонимным [88; 163-164].

Таким образом, точное содержание плана «Барбаросса» осталось для советской разведки неизвестным, кстати, как и само это наименование.

Очень характерным штрихом, подтверждающим указанное положение, является то, что решение о выдвижении войск внутренних военных округов ближе к западным границам СССР было принято только 13 мая 1941 года! Это при том, что первоначальной датой окончания приготовлений к войне с Советским Союзом в плане «Барбаросса» значилось 15 мая. Т.е. война могла начаться и в этот день и всего несколькими днями позже. Перенос удара на 22 июня был связан с Балканской кампанией гитлеровцев, которая была импровизацией. Возникает логичный вопрос: если советское политическое и военное руководство знало подробности плана «Барбаросса», то не поздно ли оно начало принимать меры к отражению агрессии?

На самом деле с «Барбароссой» выдвижение войск внутренних военных округов на запад и не было связано. Оно явилось реакцией на визит заместителя Гитлера по партии Р. Гесса в Лондон в мае 1941 года. 12 мая германское правительство официально объявило о том, что 10 мая Гесс тайно вылетел в Англию. В Москве визит Гесса был воспринят как очень тревожный сигнал. Его расценили, как попытку определённых кругов в нацистском руководстве добиться примирения с Англией и тем самым обеспечить Германии тыл для войны против СССР [15; 18]. Таким образом, возникла необходимость в усилении советских войск в западных районах страны.

Если же говорить о сроках нападения Германии на СССР, то нашей разведкой назывались самые различные даты. Вот их список: «после войны с Англией», «март 1941 года», «весна 1941 года», «15 апреля 1941 года», «конец апреля 1941 года», «1 мая», «4 мая», «начало мая», «14-15 мая», «20 мая», «конец мая», «начало июня», «15 июня», «середина июня», «около 15 июня», «во второй половине июня», «22 июня», «конец июня», «24 июня», «29 июня», «июль- август» [46; 62], [15; 24]. Впечатляет? Нас тоже.

Теперь поставьте себя на место советского руководства того времени. Такое обилие сроков, многие из которых прошли, и ничего не случилось. Так были ли у Сталина, Наркомата обороны и Генштаба «точнёхонькие» данные разведки? Мог ли Сталин безоговорочно им верить? Думается, что на оба вопроса ответом будет однозначное «нет». Отсюда и брошенная Сталиным фраза из процитированного нами отрывка из «Воспоминаний и размышлений» Г.К Жукова: «Не во всём можно верить разведке…».