Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Но я убивал пиратов, – почти шепотом возразил Эдвард. – Я вешал их десятками, вешал бы и сотнями, если бы мог. Я хотел построить свою жизнь как можно лучше, а средства для этого меня совсем не заботили.

Морено понимающе усмехнулась, сматывая нитки и заворачивая в парусину свое нехитрое рукоделье. Камзол она, однако, не спешила забирать: Карлито еще не проснулся:

– Все мы совершаем ошибки в молодости, мистер Дойли. Когда-нибудь и я расскажу вам о моих. А теперь, если у вас нет других дел, кто-то должен сходить в город и решить вопрос с наводками.

– Наводками? – растерянно переспросил Эдвард: хотя в целом за прошедшие полгода пираты успели проникнуться к нему доверием, однако прежде в святая святых – источник своего дохода – его никто не предлагал посвящать. Эрнеста снова усмехнулась, спокойнее и ласковее:

– Ага, наводками. Вы же не собираетесь крутиться месяцами в десятке миль от берега и ждать, пока мимо пройдет мало–мальски стоящее судно? Земля полнится слухами, и море, видимо, не сильно в этом от нее отличается, – темные пальцы ее осторожно, недоверчиво легли за локоть Дойли. – Я представлю вас людям, которым можно доверять. Как знать, быть может, в будущем вам это пригодится…

– А я говорю – никакой стоянки мы здесь делать не будем! И, будь добр, даже не заговаривай больше об этом, – непривычно жестким тоном уже не в первый раз повторял капитан Рэдфорд, сверля глазами ясную голубую линию горизонта так, будто желал испепелить ее одним взглядом. Ручки штурвала «Попутного ветра» скрипели под его сильными пальцами, а из–за довольно сильного встречного течения создавалось впечатление, что корабль тоже неодобрительно вздыхает всеми снастями на ветру. По правому борту, чуть отставая, степенно нес свое тяжелое тело «Морской лев» – как следует отремонтированный и заполненный отчасти матросами с «Попутного ветра», отчасти – новичками, набранными на Тортуге в несколько остававшихся после памятного праздника дней. Последние, к слову, оказались достаточно толковыми и сообразительными людьми, что выяснилось в первых же двух абордажах, после которых трофейный галеон значительно осел под тяжестью многочисленных тюков с табаком и хлопком, очутившихся в его обширных грузовых отсеках.

Однако отнюдь не все столь радужно обстояло с командованием самим «Морским львом»: по правилам, оставаться на нем шкипером должен был Генри, которого Рэдфорд в силу понятных причин не допустил до этого и после назначения, казалось, вознамерился вовсе постоянно держать при себе. Следующей по старшинству была Эрнеста, но от нее в силу особенностей службы требовалось постоянно находиться подле капитана; поэтому на «Морской лев» отправились Макферсон и Морган. С ними должен был перейти и Эдвард Дойли, но он наотрез отказался выполнять распоряжение капитана, и Эрнеста, неожиданно вставшая на его сторону, применила свой обычный прием: не слушая никаких возражений, вломилась в каюту Джека с двумя полными бутылками рома, заперла дверь и после почти двухчасового спора, сопровождавшегося взаимными обвинениями, ругательствами на десятке разных языков, отлично разобранными сведущими матросами, совместным распитием рома и уже более дружественным пением – словом, после всего этого сумасшествия, отперев дверь, слегка шальная от хмеля, но с на редкость трезвыми глазами, Эрнеста выбралась на палубу и со смехом сообщила Эдварду:

– Можете класть свои вещи на место – вы остаетесь!..

Дойли тогда промолчал: сам он уже приготовился к неизбежному наказанию за свое ослушание, но у Морено был талант влиять на Рэдфорда: на «Морском льве» она все же, несмотря на его требование не делать этого, бывала регулярно, вдрызг ругаясь с Морганом и инициируя постоянный обмен членами команды между двумя кораблями – вполне разумный и обоснованный, и большинство лишь этим могло объяснить то, что капитан предпочитал не спорить с ней. Эдварду же, хотя его взаимная неприязнь с Джеком понемногу стихла, очевидна была и другая причина: на другой день после отплытия он сам был свидетелем, как Эрнеста, злая и решительная, чуть ли не за шкирку приволокла обратно на борт «Попутного ветра» Карлито – у мальчишки была рассечена губа и под глазом наливался огромный синяк, однако на сей раз выглядел он куда бодрее прежнего – похоже, Морено остановила расправу в самом начале.

Рэдфорд тогда спорить не стал. Ни тогда, когда Эрнеста почти в голос с места начала кричать, что Карлито не вернется на «Морской лев», ни когда она, уже успокоившись, сухо сообщила, что мистер Фрэнк Морган отлично устроился на новом судне, так что «Попутному ветру» требуется новый рулевой. Да и в целом, кажется, вздохнул спокойно, когда прекратились бесконечные избиения матросов: благодаря пошедшим в гору делам и без столь жестоких мер внутри команды удавалось поддерживать дисциплину. Словом, до сегодняшнего утра в команде все было настолько замечательно, что Эдвард даже слегка сомневался в своей осведомленности насчет действительного положения дел.

– Что это с ним? – не без любопытства спросил он у как раз закончившего отчитывать новичков–такелажников Рыжего Айка – тот, временно заняв пост рулевого Моргана, всеми силами старался теперь подражать ему во всем, в том числе и в обращении с подчиненными. Получалось скверно: Айк был по натуре парнем веселым и отходчивым, хотя и падким на женщин и выпивку – вот и теперь он пожал плечами, с каким-то затаенным недовольством пояснив:

– Мается парень. Просит зайти в местный порт, мол, повидать ему свою разлюбезную не терпится, а нам туда соваться совсем не с руки. Видите ли, мистер Дойли…

– Разлюбезную? – мгновенно похолодев и впившись взглядом в пока что ровную, без очертаний прибрежных скал линию горизонта, переспросил старший канонир.

– Знаете, где мы сейчас? В восьми милях от побережья столь хорошо известного вам Нью–Лондона, – вмешалась непонятно откуда – всего минуту назад ее совершенно точно не было на верхней палубе – словом, будто из воздуха возникшая Эрнеста Морено. Опрятно одетая в новую белую батистовую рубашку – на ее воротнике и манжетах Эдварду даже померещилась чуть заметная вышивка какими-то мелкими цветочками – а поверх нее туго подпоясанная широким плетеным ремнем, свежая и сияющая, с уложенными волосок к волоску длинными рядами черных кос – она была поистине восхитительна в своей варварской красоте. Эдвард невольно усмехнулся, поправив собственный небрежно завязанный узел шейного платка – неприятное чувство, секунду назад волной поднявшееся в груди, слегка отпустило:

– Доброе утро, сеньорита.

– Уверены в том, что оно доброе? – прищурилась девушка, глазами указав на все еще ожесточенно споривших Рэдфорда и Генри: капитан, все больше хмурясь, упрямо качал головой на все доводы, похоже, уйдя в глухую оборону, юноша же, видя это, заметно ежился и смущался, но своих попыток не оставлял.