Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Доброе утро, капитан! Надеюсь, вы хорошо спали?

– Я высплюсь в своей каюте на «Морском льве» сегодня ночью, – холодно отрезал Рэдфорд, демонстративно не пожав протянутую ему руку. – Прежде чем мы начнем, хочу спросить у вас: вы не хотите, пока не поздно, отказаться от своих притязаний?

– Какое совпадение! – непринужденно рассмеялся француз. – Тот же вопрос я намеревался задать вам. Полагаю, теперь мы оба знаем ответы друг друга и можем начинать.

– Сеньорита, – глядя на ее смертельно бледное лицо, наугад спросил Эдвард первое, что пришло в голову. – Судьей же в поединке должен быть квартирмейстер, так? Это будете вы или…

– Квартирмейстер ответчика, если соперники из разных команд, – глухо отозвалась Морено и прибавила, опустив взгляд на свои чуть заметно подрагивавшие руки: – И в данный момент я даже рада уступить ему эту честь.

Все было уже решено, а потому приготовления к поединку уложились от силы в пару минут: представив квартирмейстеру и остальным присутствующим свои шпаги в знак подтверждения, что сражаются равным оружием, соперники воткнули их в землю на расстоянии в десять шагов и отступили назад еще на пять.

– Ну, все, хватит трястись! – торопливо стягивая с плеч тяжелый камзол и протягивая его стоявшей позади него девушке, распорядился Рэдфорд. В последний раз окинул взглядом свою команду, улыбнулся бледному Генри, на секунду стиснул горячей ладонью ледяные пальцы Эрнесты – та, судорожно выдохнув, подалась навстречу всем телом – но Джек уже отстранился и твердо велел: – Держись! Пожелай мне удачи.

– …поскольку противники отказались от примирения, предписанного законом… – уже зачитывал вражеский квартирмейстер за его спиной. Морено, тяжело дыша, открыла было рот, но не смогла произнести ни слова – лишь ее губы безмолвно шевелились, как у вытащенной на берег рыбы. Генри, задев ее плечом, сделал шаг вперед и коснулся мелко подрагивавшими пальцами локтя Рэдфорда.

– Мы с тобой, Джек. Мы все, – глядя на него огромными глазами, чуть слышно проговорил юноша.

– Удачи тебе, Джек! Помогай тебе Бог, капитан! – вторили ему остальные пираты с «Попутного ветра». Французский квартирмейстер на мгновение смолк, с неподдельным удивлением воззрившись на них, покосился в сторону Ришара, одними глазами спрашивая разрешения, после чего свернул свою речь и рявкнул с претензией на судейскую бесстрастность:

– Можете сходиться!

Над берегом мгновенно разлилась удушливая, смертельная тишина. Оба противника были достаточно опытными бойцами, чтобы не броситься сразу же друг на друга – такое поведение годилось для пистолетного поединка, где все решали доли секунды, но в схватке на холодном оружии полученная в первую минуту царапина могла служить поводом для прерывания дуэли и объявления победителем того, кто первым пролил кровь. Капитан Ришар был почти на две головы выше своего противника и смотрелся внушительнее за счет широких плеч и длинных, обвитых мускулами рук; однако Джек, первым выхвативший свою саблю и ловко державший ее обратным, испанским хватом – что позволяло ему полностью скрыть клинок из поля зрения соперника – еще больше пригнувшись к земле, как изготовившаяся к атаке змея, он вовсе не казался человеком, готовым легко уступить кому-либо победу. Теперь два капитана бесшумно кружили по песку, ловя каждый взгляд, шаг и вздох врага, дожидаясь ошибки – той, что позволила бы начаться смертельной схватке.

Джек не выдержал первым – резко, с силой свистнуло в воздухе сверкающее лезвие и сразу же послышался лязг скрещенных клинков: капитан Ришар явно не собирался оставаться в долгу. Снова удар, и еще, еще – Эдвард никогда не видел, чтобы на шпагах сражались вот так, будто орудуя тяжелыми тесаками-катлассами; не было в этом ни изящества, ни смертоносной отточенности выпадов и блоков, которой учили когда-то его самого, ни даже стремительного, ослепляющего напора, как у Эрнесты – при всей своей неправильности ее владение оружием было красиво, Дойли не мог не признать, но это…

Он настолько задумался, что сам словно пропустил вражеский прием, когда Рэдфорд вдруг, оступившись, упал на одно колено и лишь в последнюю секунду успел отклониться, уйти вбок – рядом с Эдвардом вскрикнула Эрнеста, всем телом неосознанно метнувшись навстречу другу. И сразу же остановилась, усилием воли заставив себя, оттолкнула назад бросившегося следом за ней Генри:

– Не вмешивайся! Нельзя.

– Но ему нужна помощь! – впервые за все то время, что Дойли его знал, он различил в звонком юношеском голосе хриплую и твердую ноту протеста. Так порой говорил Джек, никогда – Эдвард, и очень часто – сама Морено; но теперь она лишь повернула к юноше свое бледное от волнения лицо с горящими бессильной яростью глазами и повторила непреклонно и твердо:

– Если вмешаешься – все пропало. По закону Ришар будет сразу же объявлен победителем. Хочешь, чтобы Джек проиграл без боя? Ты настолько не веришь в своего капитана?

– Я верю в него и верю ему, но дело же не в этом!.. – с болью выкрикнул Генри, глядя мимо нее на продолжавшийся поединок. Теперь бойцы снова, как и в начале дуэли, не сближались, внимательно оценивая последствия короткой сшибки: оба были ранены – у Рэдфорда от плеча до локтя шла длинная кровавая полоса, а у его противника белоснежная рубашка на груди была разрезана наискось к ребрам, и видно было, как под тканью уже собирались крупные алые капли. Однако широкие плечи капитана Ришара все еще были уверенно расправлены, а Джек после неудачного падения припадал на правую ногу – чуть заметно и старательно скрывая это от соперника, но по тому, как француз всеми силами старался подловить его при переходе и упорно заходил именно с этой стороны, было ясно, что он уже разоблачил противника.

Рэдфорд снова атаковал, с совершенно неожиданной позиции, не щадя больную ногу – в какой-то момент казалось, что эта блестящая и бесстрашная атака не может не стать успешной, и, скорее всего, с равным по силе и весу противником она бы обеспечила ему победу. Но капитан Ришар был на добрый фут выше и, по меньшей мере, на двадцать фунтов тяжелее врага, а падение лишило Рэдфорда скорости – его основного преимущества. Меткий удар точно в лицо локтем свободной левой руки был бы запрещенным в официальном фехтовании и мог послужить причиной для прекращения дуэли, однако в пиратском поединке все условия учитывались заранее, и не оговоренный прием не мог считаться беззаконным. Джек успел заметить только руку противника, но не увернуться от удара – а в следующую секунду, оглушенный и полуослепший от боли, он с трудом сумел вывернуться из чужого захвата прежде, чем лезвие шпаги впилось в его грудь. Ребра неприятно оцарапало и рубашка мгновенно стала мокрой, горячей и липкой – видно, проклятый француз все–таки зацепил его…