Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

– Наверное, Мэллори тоже здесь уже слишком долго, – парировал Меллас. – Именно грёбаные врачи ВМС заворачивали его назад.

– Не хочу говорить о грёбаном Мэллори, – сказал Хок.

Издалека послышались новые миномётные выстрелы. 'Ты и не обязан', – сказал Меллас и вжался в стенку окопа, ожидая разрывов. Они пришлись так близко, что в ушах у Мелласа звенело, а Хок просто уставился на противоположную стенку: кровь капала из носа, и рот был широко раскрыт. Они молча переглянулись. Тогда Меллас достал блокнот и начал составлять список необходимого для следующей птицы.

– Меллас, оторвись на секунду, а?

Меллас поднял глаз, напрягая слух из-за шума в ушах, чтобы расслышать то, что хотел сказать Хок.

– Я обижен тем, что ты назвал меня кадровым.

Слова Хока всадили Мелласу, как гирей в живот. 'Я пошутил', – сказал Меллас.

– Меня возмутило это дерьмо, – повторил Хок.

– Прости, – сказал Меллас. – Я не хотел. Это мой обычный сарказм. – Он попробовал придумать, как загладить вину перед Хоком, но слова уже были сказаны. Мелласа можно было только простить. – Иногда мой рот работает быстрее мозгов, – нескладно прибавил он.

– Быстрее твоего сердца, Меллас, – сказал Хок. Он всё ещё сердился. – Что за хрен, по-твоему, этот кадровый? Ты действительно думаешь, что он такой, как его рисуют наши ребята? Это слишком просто для тебя. Ты вернёшься и всю оставшуюся жизнь будешь высокомерно посматривать на грёбаного кадрового. Что такие парни как ты делают здесь? Сводят концы с концами? Этим так называемым грёбаным кадровым некуда уехать, как тебе. И грёбаным новичкам деваться некуда. Для многих из них это всё, что есть. Вот это – вершина их маленькой горки. А люди типа тебя летят над нею и серут на неё. Проклятые высокомерные грёбаные мудаки.

– Я не хотел никого унизить, – промямлил Меллас.

– Просто не обижай хороших парней вроде Мэрфи и Кэссиди. Вот ты собираешься поступать на юридический факультет. А куда, мать его, поступить Кэссиди? Здесь он хоть чего-то да стоит. А ты на это навалил.

У Мелласа начал закипать собственный норов: 'Что мне прикажешь делать, пожалеть его? В таком случае я должен пожалеть и полковника, и Третьего'.

– Послушай. Полковник – говнюк. Третий – тоже говнюк. Прекрасно. Согласен. Но вот что я хочу сказать, Меллас: ты никогда не задумывался, почему они говнюки? Думаешь, им нравится каждую минуту своей малюсенькой жизни трепетать из-за того, что кто-то навалит на них кучу, потому что одна из их рот не вышла вовремя на контрольную точку? Я не призываю забыть, что они засранцы. Я просто говорю, что когда называешь кого-то кем-то, то имей сочувствие. Повесь на них какой угодно ярлык, но то, кто они и кто ты, – это в основном вопрос удачи, как и во всём остальном.

Меллас и Хок смотрели в землю перед собой, стараясь не встретиться глазами.

– Кажется, иногда я забываю своё место, – наконец, сказал Меллас, еле улыбнувшись Хоку.

Хок тоже улыбнулся. 'Блин. Обратил хорошую нотацию в шутку, Меллас. – Он сунул ладони под бронежилет и посмотрел на Мелласа. – Меллас, у тебя есть всё то, что я сам бы хотел иметь. Я просто ревную, когда вижу, как ты на это кладёшь хрен'.

– У меня есть то, чего ты сам бы себе хотел? – Меллас закатился смехом, который сильно напомнил крик боли. – Хок, у меня нет ничего. Хрен да маленько.

– У тебя есть мозги, ты знаешь, к чему идёшь и как туда попасть. Ты называешь это 'ничего'?

– Минуту назад ты заставил меня почувствовать себя полным говном за то, что я такой бесчувственный, а теперь говоришь мне, что у меня талант и ты завидуешь.

– Я не говорил, что ты грёбаное совершенство.

Сквозь смех они расслышали далёкий звук миномётного залпа. Они затаились и ждали. Меллас отсчитывал секунды, чтобы определить, было ли полётное время таким же, как и при последнем залпе. Мины упали возле посадочной площадки, вызвав только лёгкое сотрясение.

– Хок, – тихо сказал Меллас, – знаешь, завтра мы можем погибнуть.

– Херушки, – сказал Хок. – Сегодня ночью. – Потом он улыбнулся. – Тебя не убьют, Меллас. Тебе ещё слишком далеко идти.

В тот же вечер осада была снята. Не было ни грохота копыт, ни сверкающих мечей, ни фанфар. Просто воздух достиг определённой температуры и влажности, и туман рассеялся. Перед ними высился Маттерхорн, зеленовато-чёрный при дневном свете. Ребята выползали из окопов и ликовали. Вскоре стрелковое оружие и миномёты СВА снова загнали их в окопы, но всё уже изменилось. Вертолёты могли летать.

И они прилетели. Они прилетели под автоматный огонь и взрывы мин. Пополнения с серыми лицами бежали к ближайшим окопам, сгибаясь под тяжёлыми выкладками дополнительных боеприпасов, внутривенной жидкости, воды и пищи. Санитары и товарищи раненых бежали в обратном направлении, вскакивали внутрь и выпрыгивали из дрожащих фюзеляжей, укладывая в них живые тела, и бежали в укрытия от огня пулемёта СВА, который обнаружился на северо-восточном пальце и систематически поливал пулями посадочную площадку. Потом лётчики двигали ручки управления вперёд, и вертушки отлетали по кривой и исчезали из вида, забрав с собой счастливых раненых, включая торжествующего и ухмыляющегося Кендалла.

До наступления темноты прибыл взвод роты 'дельта' и занял позицию между взводами Мелласа и Гудвина. В тот вечер, пока своя артиллерия обстреливала Маттерхорн и Дэниелс корректировал заградительный огонь, окружая им роту 'браво' и взвод роты 'дельта', словно дымной бронёй, ребята пили 'Кул-Эйд' и 'Пилсбери-Фанни-Фейсиз' и лопали сухпайки, от счастья перебрасываясь друг с другом комьями грязи. Насколько они могли понять, всё, к чёртовой матери, закончилось.

Для генерала Найтцеля, однако, ничто не кончилось, и время уходило. Он радировал полковнику Малвейни на ВБВ, настаивая на том, чтобы тот двигался ещё оперативней.

Однако Малвейни понимал, что окно возможностей закрывается. Командование СВА, должно быть, к этому времени уже осознало свою уязвимость, и азиатский полк уже, скорее всего, направляется к Лаосу так быстро, как только можно. Мольбы Найтцеля о том, чтобы погода оставалась плохой и дала ему хотя бы ещё один день, остались без ответа. Туман рассеялся слишком рано. Малвейни хохотнул. Слишком много чёртовых ребят из роты 'браво' молились против Найтцеля, с гордостью подумал он. Нет, СВА поймёт, что преимущество кончилось, и, как всегда, откатится в Лаос на перегруппировку. Если нужно, СВА может ждать годами. Она с самого начала была удачна. 'Рискуй', – сказал генерал, надеясь, что 'браво' замедлит события и позволит втянуться всему двадцать четвёртому полку. Могло б получиться знатное сражение. Но при вертолётах, прижатых к земле, морпехи просто не могли передвигаться с нужной скоростью.