Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

Сам себе удивляясь, Меллас взворвался: 'Нет уж, чёрт их побери! Моего они не получат!'

– Это не их вина, Меллас, – сказал Хок, – хотя я понимаю твои чувства.

– Чего от нас хотят, перейти на половину рациона, потому что в батальоне не могут организовать своё дерьмо? – Меллас понимал, что похож на вздорного мальчишку, но ему было всё равно. Он устал, нужно было устраивать засаду, и уже немного хотелось есть. Он-то старался растянуть свою провизию так, чтобы хватило на всю операцию.

– Возьмёте у каждого двухдневное довольствие и оставите здесь. – Фитч не был расположен отвлекаться на ерунду, поэтому спорить никто не стал. – И я хочу, чтобы оставляли всё без разбора. Ненужное говно не оставлять. Окажись вы на их месте, вам бы тоже хотелось получить приличную еду.

– Будь я проклят, – язвительно сказал Меллас. – Прямо категорический императив.

Гудвин посмотрел на Мелласа: 'О чём это ты, блин, болтаешь, Джек?'

– О Золотом правиле нравственности.

– А, ну да, – сказал Гудвин. – Сделай с другими, пока они не сделали с тобой – такое здесь нехилое Золотое правило, Джек. – Все рассмеялись.

Меллас пошёл к месту, где они с Бассом устроили командно-наблюдательный пункт взвода. Зубоскальство несколько пригасило его злость, но сейчас она ширилась вновь.

– Так что, лейтенант, отдавать 'дельте' сухпай? – спросил Басс, когда подошёл Меллас. Давно уже Меллас отказался от попыток ошарашивать парней новостями. Бойцы всё ещё рыли окопы, исключая Фредриксона: тот пересчитывал противомалярийные таблетки, и его небольшой окопчик был уже закончен. В любом случае, если б их атаковали, он бы им не воспользовался, потому что ухаживал бы за ранеными.

– Угу. Блядь. Пополнение продовольствия согласуйте с ротой 'браво'. – Его насмешливый тон вызвал несколько улыбок. – И Фитч не хочет, чтобы мы зажали то, что получше.

Гамильтон печально посмотрел на свой рюкзак: 'Что ж им дать, персики или дырку от жопы?'

– Очередной славный день в корпусе МП, – сказал Басс. – Каждый день как праздник, каждый приём пищи как пир.

– Узнаю кадрового, – сострил Фредриксон.

– Преданный, работящий, свободолюбивый, умелый, стойкий, – быстро парировал Басс.

– Ленивый, неотёсанный придурок, ожидающий отставки, – ответил Фредриксон.

Меллас прыснул от смеха.

– Никаких сраных комментариев из отдела младших офицеров, – сказал Басс.

– Что ж, младший офицер выходит в засаду, чтобы почти что штаб-сержант мог как следует отдохнуть и не отстать от роты завтра. Поэтому если пожелаешь взводу спокойной ночи вместо меня, то я возьму рацию и отправлюсь в путь.

– Слушаюсь, мистер Меллас, – Басс поднял одну из раций, лежавших возле плащ-палаток, где они с Коротышкой собирались установить своё укрытие. Он подал её Мелласу: 'Позывной уже есть?'

Меллас на мгновение задумался: 'Вагина'.

– Не подойдёт.

– Почему нет?

– Нельзя засорять эфир сквернословием.

– Ничего скверного в вагинах не вижу. Правда, я ничего не знаю о тех, которых знаешь ты.

– Вы мало пожили на свете, чтобы знать, что значит даже одна.

Меллас закинул рацию на плечо. Взял винтовку. 'Мне не нужно быть тёртым калачом, чтобы знать, что значит даже одна, – задиристо сказал он. – Они сами ко мне приходят'.

– Да ну.

Меллас рассмеялся, но смеялся лишь для того, чтобы скрыть, как больно кольнули его насмешки Басса. В двадцать один год он всё ещё был девственником и глубоко стыдился этого факта. Анна была единственной женщиной, к которой он был действительно близок, но она никогда не хотела интимных контактов. Он же никогда не давил. Обычно они миловались как сумасшедшие до тех пор, пока Меллас не кончал и не проваливался в сон. Он просыпался со скверными чувствами, потому что она никогда не испытывала оргазма, как он. Однажды ночью она откровенно призналась, что чувствует себя виноватой за то, что не позволяет половой контакт. Но и Меллас чувствовал себя виноватым за то, что не знал, что при этом делать, а вопросы задавать стеснялся.

Настроение в отделении Джексона было подавленным. Мэллори медленно отрабатывал затвор пулемёта М-60 вперёд и назад, добиваясь мягкого металлического щелчка. Время от времени он хватался ладонями за голову, словно хотел, чтобы она не раскололась. Вилльямс заметно нервничал. Он маялся и всё застёгивал и расстёгивал большими руками единственную пуговицу на форменной маскировочной куртке

– Эй, Вилльямс, – мягко поддел его Джексон, – застегнись уж. Не переживай ты так.

Вилльямс смущённо улыбнулся. 'Ага, застегнусь'. Он остановился, но почти в тот же миг опять стал теребить пуговицу. Бройер показал Вилльямсу обнадёживающий большой палец, но так, чтобы больше никто не увидел, и той же рукой поправил очки на носу. Вилльямс кивнул. Слабая улыбка мелькнула на лице.

Паркер и Кортелл изводили Поллини, когда тот замешкался в сборке винтовки после чистки. 'Нет, Недолёт, эту штучку вставляют в другое место', – говорил Кортелл с весёлым круглым лицом.

– Вот-вот, в другое место, – повторял Паркер.

Поллини улыбался и старался привести винтовку в должный вид, но всё время отвлекался на этих двоих и никак не мог сосредоточиться на том, что делал.

– Смотри, Недолёт, – сказал Паркер, – испортишь себе сладкий сон.

– Не испорчу, – сказал Поллини, улыбаясь.

– Вечно ты порешь косяки, Недолёт, тебя следовало бы объявить национальным бедствием, а твою мамку забрать с улицы и посадить на пособие по безработице, – прогоготал Паркер.

– По крайней мере, меня не обрили наголо, – огрызнулся Поллини. Паркер перестал улыбаться. С одного взгляда на лицо Поллини стало ясно, что он понял, какую допустил ошибку.

Паркер медленно сделал шаг вперёд. 'Как ты сказал, снежинка?' – тихо спросил он.

Поллини нерешительно оглянулся. 'Я сказал, что мне хватает ума, чтоб не быть обритым наголо'.

Паркер вынул боевой нож.

– Эй, чувак, – сказал Кортелл, – убери-ка эту хрень!

– А я не принимаю такой вот херни, – сказал он Кортеллу, не отрывая взгляда от Поллини. – Может быть, это вы с Иисусом принимаете.

Поллини начал отступать, ища помощи. Он рухнул спиной в наполовину выкопанный окоп. В ту же секунду Паркер прыгнул сверху, коленями вышибая из его лёгких воздух. Поллини с исказившимся лицом хватал ртом воздух, едва делая слабые вдохи. 'Что случилось, белый мальчик, не хватает ума дышать?' Паркер приставил нож к кадыку Поллини. Как только Поллини пытался сделать вдох, его кадык натыкался на остриё ножа.

Раздался звук вгоняемого в ствол патрона, за ним спокойный ковбойский голос Вилльямса: 'Паркер, я тебя пристрелю, если ты с него не слезешь'.

– Всё правильно, – сказал Паркер, держа нож у горла Поллини. – Ты защищаешь своего мелкого недорослого братишку. – Он зло оглянулся. – А где же мои братья, а?