Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

Он влил в себя остатки виски, схватил фуражку и через светонепроницаемые занавеси вывалился в ночь. Ведомый белёными камнями, выложенными вдоль дорожки, он перешёл к центру управления боевыми действиями. Толкнул тяжёлую дверь, весьма удивив дежурного офицера, читавшего 'Плейбой', и трёх радистов, двое из которых играли в шахматы. Третий слушал 'Топ-40' по каналу армейской радиостанции в Куангчи. Все вскочили на ноги.

– Соедини мне 'браво-шесть', – рявкнул Симпсон.

Один из радистов начал вызывать. Вскоре отозвался голос Поллака, и трубку взял Фитч. Голос его звучал слабо, как у призрака.

– Это 'Большой Джон-шесть'. Я хочу знать, почему ты преднамеренно нарушил приказ и просиживаешь штаны в контрольной точке 'альфа', отставая от графика на сутки. Я хочу получить, нахрен, хорошее объяснение, иначе, чёрт тебя дери, объясняться будешь на Окинаве, потому что, господь свидетель, я смогу вставить в жопу любому командиру, который не может выполнить задание. Приём.

Радисты украдкой переглянулись. Дежурный офицер углубился в изучение радиосообщений, полученных из дивизии.

Последовала долгая пауза. 'Как понял, 'браво-шесть'? – настаивал Симпсон. – Приём'.

– Принял, сэр. Понял вас. – Последовал перерыв в передаче. – Нас на весь день накрыло туманом. Я ждал вертушку, которую запрашивал. У меня несколько серьёзных больных с траншейной стопой, труп, и у нас кончилась еда. По моему мнению, мы могли бы двигаться быстрее, если принять необходимые меры по устранению этих проблем. Принимаю на себя полную ответственность за задержку. Приём.

– Ставлю на кон твою задницу, ты ответишь. Но это не поможет мне объясниться с 'Лесорубом-шесть'. Приём.

– Понимаю, сэр. Может быть, если б знать, в чём состоит наша задача, это помогло бы бойцам продолжать движение. Приём. – Расстояние и разрядившиеся аккумуляторы ослабляли и прерывали голос Фитча.

– Твоя задача – искать, сближаться и уничтожать противника. Такова задача каждого драного морпеха. – Симпсон неосознанно расправил плечи. Он знал, что подчинённые смотрят на него. – Сейчас, мать твою, ты начинаешь искать и уничтожать, иначе я разжалую тебя с полным основанием. Как понял, 'браво-шесть'?

– Принято. Понял вас.

– Крайне важно – крайне важно, – чтобы ты достиг контрольной точки 'эхо' во вторник до полудня. Там будешь ждать дальнейших указаний. Очень важно. Ты понял? Приём.

Рация помолчала. Точка 'эхо' находилась у слияния двух рек, одна текла с гор, через которые они сейчас перебирались, а другая бежала с другой горной цепи к востоку от них. Фитч подключился: 'Сэр, я сверяюсь с картой и вижу, что точка 'эхо' располагается на другой стороне очень крутого массива. Послушайте, я не думаю, что мы сможет подойти к ней так быстро по такой местности. Приём'.

– Обожди.

Симпсон подскочил к карте и поставил палец на позицию роты 'браво', аккуратно обозначенную булавкой с большой буквой 'В'. Потом он поставил палец на координаты точки 'эхо'. Расстояние между двумя пальцами составило приблизительно восемь дюймов. Фитч явно увиливал.

Симпсон взялся за трубку: 'Что ты мне хочешь тут втереть, 'браво-шесть'? Придёшь на точку 'эхо' к полудню или месяц проведёшь на Окинаве с моим ботинком у свой жопы. Ты понял?'

– Я понял.

– 'Большой Джон-шесть' – конец связи.

В сырости и холоде, в тридцати километрах от ВБВ, Фитч уронил трубку на землю и уставился в темноту. Релсник пошарил руками и поднял её.

Хок присвистнул. 'Может, когда протрезвеет, то забудет, что сказал'.

Фитч хмыкнул.

– Эй, да забудь ты, – продолжал Хок. – Что он сделает, Джим, острижёт тебя и отправит во Вьетнам?

Фитч улыбнулся, благодарный Хоку за поддержку, и подумал, что не будет счастлив, если его снимут с должности. Просто он всего лишится. Ему стало страшно. Его характеристика убьёт его. Надежда получить приличное назначение, если он покинет Вьетнам, будет разбита. Так хорошо начинать, стать командиром роты – и быть выброшенным в тыл за то, что не смог выдержать. Фитч хорошо знал корпус морской пехоты, чтобы понимать, что слава пойдёт повсюду. И в такой небольшой организации как корпус МП ему никогда не избавиться от неё. Никакие доводы не помогут. Лишь будут выглядеть как оправдания. Подлинные события, известные Хоку и взводным командирам, останутся запертыми в джунглях до самой отправки домой. Но к тому времени они уже не будут иметь никакого значения. Фитч превратится в посмешище.

Внизу, в окопах, Меллас и Гамильтон уселись на задний край своей 'лисьей норы'. Гамильтон попросил у Мелласа фонарик с красным стеклом, чтобы закрасить ещё один кусочек на своей дембельской диаграмме. Это был рисунок изящной вьетнамской девушки, она задрала правую ногу выше головы и выставила вагину. Двести маленьких сегментов закручивались вокруг девушки спиралью, нисходя до дня 'зеро' в самой сладкой точке. 'Знаете, лейтенант, – сказал Гамильтон, – я правда считаю, что эта девушка красивая. То есть я на самом деле так думаю. Она похожа на девчонку, которую я знал там, на родине'.

– Вернись на землю, Гамильтон. Все они выглядят одинаково с такого ракурса, – сказал Меллас, припомнив услышанную когда-то шутку. Затем почувствовал, что каким-то образом замарал милую девушку на дембельской диаграмме Гамильтона.

Гамильтон откинулся назад и упёрся локтями. 'Я хотел жениться на ней уже в восьмом классе'.

– Так почему не женился?

– Она вышла замуж за заводского инженера. У него была бронь. – Гамильто ненадолго углубился в собственный мир, потом вернулся. – Мы были вместе тогда с моим товарищем Сонни Мартинесом. Из Кэмп-Лежена мы приехали на свадьбу. Сонни довольно хорошо говорит по-английски, но всё-таки немного хреновато. Как бы то ни было, он привлёк внимание мужа Маргарет у стойки регистратора и такой спрашивает: 'Ты был армия, а?' – 'Нет, не был', – отвечает парень. – 'Почему ты не ходить армия?' – Голос Гамильтона стал пафосным и медленным. – 'Ну, понимаешь, у меня очень важная работа, и, в общем, слишком важная работа, чтобы я служил в армии'. – Так что Сонни заткнулся на весь оставшийся день, а меня так и подмывало перепрыгнуть через стол и выбить говнюку оба глаза.

Меллас рассмеялся.

Гамильтон поднял невидимый бокал: 'Здоровье Маргарет и её драного муженька. – Он помолчал. – Почему такие дырки от жопы, как он, всегда отхватывают прикольных цыпочек?'

– Я думаю, девчонки хотят уверенности. С такими, как ты и я, они особо рисковать не будут.

– И всё-таки я не перестаю думать, что мы – лучшие.

– К несчастью, женщины так не считают, – сказал Меллас. Он вспомнил вечер, когда Анна заявила, что не может согласиться с этой странной моральной установкой, которую он себе придумал по поводу того, что нужно держать обещание, данное президенту. Всё начиналось как прекрасный ужин в нью-йоркской квартирке, которую Анна снимала с двумя подружками из Брин-Мора, которые обе благоразумно удалились. Анна расстаралась, приготовив не только курицу под соусом терияки, завёрнутую в бекон, и водяные каштаны, но и настоящий молотый кофе во французском кофейнике, который привезла домой после каникул в Париже. Меллас такого кофейника никогда раньше не видел. Меллас думал, что подходящий момент сказать ей о том, что он послал письмо в корпус МП, будет как раз во время кофе.