Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

Руки Симпсона ещё подрагивали, когда он наливал очередную порцию бурбона и рассказывал Блейкли, что произошло. Блейкли саркастически смеялся: 'Он сказал вам, что это не попадёт в личное дело, конечно. Он не будет рисковать звёздочкой. Только не теперь. Зная его и его грёбаный потерянный взвод во время Второй мировой. Взгляните на цифры, полковник. У нас самое высокое в дивизии соотношение людей на позициях к тем, кто в тылу. Мы первые среди батальонов по количеству человеко-дней в месяц на участие в боевых операциях. Наши показатели по запросам Конгресса стремятся к нулю. Наше соотношение потерь растёт с того самого момента, когда я прибыл на борт. И я не думаю, что нужные люди в дивизии и Третьем экспедиционном соединении МП об этом не знают. – Блейкли снова рассмеялся. – Если он напишет на вас докладную, мы возьмём статистику и вышвырнем его в отставку'.

Симпсон принуждённо улыбнулся: 'Наверное, мне не стоит быть таким мнительным'.

– Беспокойтесь о показателях. Вот о чём беспокоятся имеющие значение люди. Малвейни – это анахронизм. Яблоки, апельсины. Херня.

Оба дружно рассмеялись.

Меллас в новой форме, на которой ещё виднелись все складки, повёл Фракассо к плоскому участку грязи, окружавшему одинокую палатку, рассчитанную на десять человек. Были ещё только две палатки такого же размера, по одной на каждый из оставшихся двух взводов. Значит, свыше ста человек несчастных низших чинов и меньшего значения оставались под дождём. Некоторые соорудили себе палатки, как будто всё ещё находились в лесу. Другие просто побросали рюкзаки, бронежилеты, оружие, заняли по крошечному кусочку сырой глины и начали пить. Меллас понимал, что большинство из них будет слишком пьяным или под кайфом, чтобы устанавливать палатки, и уснёт под дождём. Но пьяные или под кайфом, они, по крайней мере, получат полноценный сон.

Меллас подошёл к Гамильтону, Коротышке, Фредриксону и Бассу. Он представил Фракассо и сказал, что его самого ставят на должность замкомроты вместо Хока. Басс принял новость с апломбом профессионала: натаскивать ещё одного новенького лейтенанта. Меллас знал, что командиры отделений воспримут новость не так однозначно. Они невысоко ценили нужды корпуса МП в обеспечении понюхавших порох офицеров более высокими должностями. Уж если есть один проверенный, они б за него и держались.

Меллас крикнул 'Командиров отделений ко мне!', и ребята, кто лёжа на спине и уже захорошевший, счастливо вторили призыв в серое небо.

Янковиц пришёл первым. 'Слышал, вы нас покидаете, лейтенант?' – сказал он.

– Угу.

– Что ж, – Янковиц заколебался. – Поздравляю с повышением.

– Это не повышение, Янк. Жалованье остаётся прежним. Может быть, у меня будет больше перерывов на кофе, когда мы будем на марше, но я по-прежнему буду шагать рядом с вами, парни.

– Так было бы пристойно, сэр.

Меллас почувствовал себя полным дерьмом. Но то был шанс продвинуться. Стать заместителем командира роты в самом начале службы давало достаточно времени, чтобы рассчитывать на роту.

К ним подошёл Коннолли со слегка осоловелыми глазами и с банкой пива в руке. 'Ну, и что это за новый лейтенант?' – чуть ли не потребовал он.

Меллас на секунду задумался. Не хотелось подставлять парня, сболтнув чего не надо. На пальце Фракассо он заметил кольцо Военно-морской академии, значит, можно судить, что кадровый. Сразу за Коннолли пришёл Джейкобс с глупой улыбкой на лице. А Меллас-то надеялся, что у Джейкобса хватит мозгов не пыхать там, где могут повязать. Ведь это означало гауптвахту и автоматическое увольнение из армии с лишением всяких льгот.

– Хорошее настроение, Джейк? – спросил Меллас, вымучивая слабую улыбку одними уголками рта.

Джейкобс тут же слегка сдулся: 'Х-хорошее, сэр'.

Меллас улыбнулся на серьёзную мину Джейкобса. 'Теперь, когда я получил власть, если кого-нибудь из вас, шутников, хоть одного загребут на губу из-за того, что курил травку, я попорчу вам квоты на отпуск и отправлю на Окинаву, к кадровым'.

Все рассмеялись.

– Так что это за новый лейтенант? – снова спросил Коннолли.

Меллас помесил ботинком грязь: 'Я думаю, парни, вам выпал кадровый. Но я думаю, что он будет что надо'.

– Грёбаный кадровый, да? – сказал Коннолли. Все посмотрели на новичка-лейтенанта, что-то живо обсуждавшего с Бассом. Басс и Фракассо заметили это и подошли. Меллас понимал, что следующие пять секунд могут оказаться из череды самых важных в жизни Фракассо. Уж во всяком случае, они могли сулить ему карьеру и, может быть, даже жизнь. В следующие пять секунд вот эти три подростка решат, будут ли они работать с ним или нет.

Фракассо явно нервничал. Три командира отделений пялились на него безо всякого намёка на радушие.

Меллас прочистил горло: 'Ну что ж, наверное, мне следовало бы произнести цветистую прощальную речь, но раз в три дня я буду горбатиться вместе с Бассом позади этой кучки засранцев, поэтому я решил, что не буду. – Меллас удивился тому, что язык плохо слушается. – Я, э, буду по вас скучать. – Он не мог поднять на них глаза. – Вот лейтенант Фракассо. Он меня заменит'.

Меллас, указывая на каждого, представил командиров отделений.

– Жаль вас здесь видеть, сэр, – сказал Коннолли. – Я-то уже на двузначных цифрах перед тем, как унесу отсюда задницу. Мой оставшийся срок так короток, что надо становиться на каску, чтобы поссать.

Казалось, Фракассо немного смутился, но тут же протянул руку для рукопожатия: 'Это тебе жаль. Подумаешь. У меня-то больше года'.

Коннолли, а за ним Янковитц и Джейкобс, протянули руки. Фракассо прошёл проверку. Меллас был доволен. Он-то думал, что будет ревновать. У взвода всё будет нормально. Он и не подозревал, что привязался к этим парням.

– Ещё одна вещь перед тем, как уйду и Фракассо останется с вами насовсем: пусть все помоются. Там у реки есть пункт водоснабжения. Вам, как командирам отделений, пока сами не нажрались и не утопли, проследить, чтобы каждый туда дошёл.

***

Через два часа Меллас сидел в грязи, держа в руке тёплое пиво. В теле чувствовалась странная лёгкость после помывки. Он впервые помылся после приезда во Вьетнам. Небольшая морось охлаждала и освежала лицо. Казалось, он чувствует каждую капельку.

Было темно, вокруг себя он видел, как смутные тени отделялись от маленьких дружеских кружков и отходили отлить. Затем фигуры возвращались, брели от кружка к кружку, разыскивая свой, и снова присаживались к небольшой массе тёмных теней. Меллас подумал, что так же было и у Чингисхана, и у Александра. Меллас мог бы присоединиться к остальным офицерам и штабным в палатке снабжения, но чувствовал желание побыть со взводом. Он испытывал новое чувство товарищества к этим ребятам. Он понимал, что это сентиментально, даже слащаво, и потому старался не поддаваться чувству потери, которое он испытывал, поднявшись на одну ступеньку по иерархической лестнице.