Петр Никифоров - Октябрь в Приморье

Неожиданно против этой затеи выступил директор Русско-азиатского банка.

— Я от участия в этом деле категорически отказываюсь, — заявил он. — Для меня ясно, что японцы с радостью поддержат нашу стачку. Сейчас они с дальневосточного рынка сбить нас не могут, потому что мы еще достаточно сильны. А вот если мы на шесть месяцев прекратим наши операции, они станут полными хозяевами всей торговли в крае. Ясно, что они будут поддерживать нашу стачку и дадут на нее денег. Нет, я от такой комбинации отказываюсь.

Это заявление представителя крупнейшего банка вызвало полное замешательство среди остальных банкиров. Они поняли, что японцы хотят их обмануть и решили от стачки отказаться.

Разногласия среди хищников пошли нам на пользу. Комиссары в частных банках остались. Банкиры уже более мирно выясняли со мной их дальнейшие перспективы. Я заявил, что затруднять их операции мы не будем, что будем запрещать лишь те операции, которые нарушают интересы государства. Находившееся в банках золото в слитках и в монете я предложил сдать в Государственный банк в качестве обеспечения кредита в Госбанке.

Зная мотивы, побудившие банкиров отказаться от забастовки, мы предложили им усилить борьбу против проникновения японцев на наш рынок и обещали им в этом наше содействие. Банкиры сразу оживились.

Ограничить бы валютные операции японцев и запретить скупку сырья у населения.

Я обещал. Наша беседа приняла спокойный и деловой характер. Я спросил банкиров, получают ли они подкрепления от своих центральных банков. Ответили, что нет. До войны они иногда подкреплялись из центров, но последнее время им приходится обходиться местными средствами.

— Теперь вот, в связи с вашими мерами, затруднения еще увеличатся: клиентура насторожилась и старается вытянуть из банка свои вклады, — сказал один из банкиров. — Если вы не намерены нанести нам какие-либо неожиданные удары, мы дело выправим, договоримся с вкладчиками...

Я постарался их успокоить и заявил, что мы на их фонды покушаться не будем. Разошлись мирно. На первом этапе мы победили.

Большую заботу вызвала охрана грузов во Владивостокском порту. Ответственность за охрану грузов лежала на так называемой «таможенной артели», главная контора которой находилась в Москве и была упразднена Советской властью. Во Владивостоке же «артель» продолжала существовать. Ее обязанностью было охранять ценные грузы и вести по ним операции. Опасаясь, что с грузовыми операциями не все благополучно, я предложил служащим порта и грузчикам создать комиссию рабочего контроля и взять операции с грузами под свое наблюдение. Совет рабочего контроля назначил в артель комиссара.

Все сведения и документы о грузах находились в руках артели, и никто, кроме нее, разобраться в грузах не имел возможности. Наши переговоры с артелью о том, чтобы она продолжала свои работы на прежних условиях, но под нашим контролем, ни к чему не привели. Военно-промышленный комитет, биржевой комитет и союзная миссия по контролю над иностранными грузами военного значения поддерживали артель.

Мы решили сломить упорство артели и приняли суровые меры. Руководителей артели арестовали. Остальным членам артели было предложено под угрозой конфискации их залогов и имущества приступить к работе в качестве служащих и ввести в курс всех дел комиссара и комиссию рабочего контроля. Вопрос был разрешен.

Но тут вмешались консулы. Мы получили от них угрожающую ноту, в которой говорилось: «Над действиями таможенных артелей, отвечающих за сохранность всех иностранных грузов, установлен столь недопустимый контроль, что артели, по их собственному заявлению, совершенно лишены возможности в дальнейшем выполнять свои обязательства за порученные им грузы.

Консулы протестуют против подобного вмешательства и заявляют, что они признают себя свободными в будущем, в зависимости от обстоятельств, принять те меры, которые они найдут необходимыми» 6 6 «Крестьянин и рабочий», № 13, 1918 .

На ноту мы не ответили и продолжали распространять рабочий контроль. Организовали контроль над упправлением порта, куда был поставлен комиссар и образована комиссия рабочего контроля. Но начальник порта и часть высших служащих скрыли кассу и главные книги порта. Тогда мы арестовали начальника порта и его помощников. Они струсили и согласились подчиниться нашему контролю. Помощников мы освободили, а управляющего оставили в тюрьме.

На частных предприятиях рабочие сами организовали комиссии рабочего контроля. Им оказывали жестокое сопротивление хозяева.

Владелец спичечной фабрики Меркулов отказался подчиниться рабочему контролю и передал фабрику в аренду японцам. Совет признал сделку незаконной. Фабрика была национализирована. Были также национализированы и подчинены Сучанским копям все частные каменноугольные копи.

Шла неуклонная «экспроприация экспроприаторов». Орудия производства переходили в руки пролетариата. Это было величайшее историческое событие даже при нашем небольшом масштабе.

Совет рабочего контроля поставил в Исполкоме вопрос о введении рабочего контроля над крупной торговлей. Этот вопрос вызвал споры в Исполнительном Комитете. Меньшевики и эсеры уже не издевались над нами, а с озлоблением требовали не допускать контроля в торговле. Но Исполком Совета все же решил установить контроль над крупной торговлей.

Купцы не думали, что мы его введем. Они были убеждены, что мы, из опасения оставить население без хлеба и товаров, не решимся на это. А, кроме того, «большевикам не до нас: им той каши хватит, которую они заварили с заводами и банками». Тем неожиданнее оказалось для них появление наших комиссаров в магазинах, конторах и на торговых базах. Управляющие и доверенные фирм растерялись. Комиссары, придя в торговые предприятия, потребовали ознакомить их с текущими балансами. Управляющие не знали, как им быть, и сочли наиболее целесообразным сбежать. Некоторые успели захватить ключи от несгораемых шкафов. Бухгалтеры не решались бросить службу и оставались на местах. Бегство управляющих не смутило комиссаров. Совет рабочего контроля уже накопил опыт, и комиссары пошли в торговлю с определенным планом. Мы решили никакого учета товаров не производить, ограничиться учетом торговых оборотов, не допускать спекулятивного повышения цен на товары и сокрытия товаров на складах. Комиссары должны были быть в курсе всех заказов и сделок с заграничными фирмами, но в самый порядок операций не вмешиваться.

Биржевой комитет и торговая палата на своем собрании решили оказать нам энергичное сопротивление. На следующий день, 2 марта, мне, как председателю Совета рабочего контроля, был предъявлен ультиматум. Биржевики потребовали отмены рабочего контроля, заявив, что они не признают власти Совета Народных Комиссаров и его права издавать законы, потребовали отмены всех налогов, введенных советскими органами, и освобождения арестованных представителей таможенной артели. В случае неисполнения их требований или в случае применения насилия над кем-либо из их представителей они грозились закрыть все торгово-промышленные предприятия.