Лариса Розена - Вразумление Господне. Историческая и современная проза

На берегу подъезжающих ждали император с сестрой, свита, духовенство, народ. Мощи под пение псалмов были сняты с судна и бережно уложены в праздничную колесницу Феодосия, которая мягко покатила к церкви святых апостолов. Название свое та получила из-за четырех крестообразно расположенных нефов. Пересекаясь, они образовывали четырехугольник, где возвышались двенадцать колонн, поддерживающих золоченый купол. Колонны эти символизировали двенадцать апостолов. Здесь особенно любили молиться верующие.

При перенесении мощей в церковь народ ликовал, плакал от радости. Царь, преклонив колени, скорбно целовал руку святителя. И просил прощение за преждевременную кончину, полученную из-за подлости его родителей. Казалось, Феодосий был безутешен. Сорвав с себя знаки царского достоинства, он, как простой смертный, провинившийся перед угодником Божиим, все молил и молил простить его отца и мать. Несколько успокоившись, накрыл святого своей порфирной мантией…

Когда василевс отошел, мощи, издававшие благоухание, водрузили на патриарший престол. Народ, забывая себя, в блаженном восторге стал громко взывать к усопшему:

– Святейший Отец, прими свой престол, как много лет назад!

– Святейший Отец, не оставь, осиротели! – умоляли миряне.

Уста святого Иоанна Златоуста открылись для благо пожелания. И в напряженной тишине храма любовно прозвучал голос святителя:

– Мир Вам!

И вновь произошли чудесные исцеления со многими болящими. Все плакали от радости.

В толпе находились и двое приятелей: отважный военачальник Катулл и его друг, уже известный поэт Себастьян. Благородные лица, убеленные сединами, смягчились. Суровый воин, разукрашенный шрамами, печально улыбнулся и произнес:

– Ну, теперь Константинополь благословенный город…

– Ты прав, мой друг, как всегда, – поддержал его Себастьян.

– Что-то я замечаю, ты перестал говорить изречениями из Гомера и Овидия?!

– Потому, что хочу с Божьей помощью говорить словами Божьих угодников: «Дивен Бог во святых Своих!»

Заговор обсуждался в цирке. Чтобы никто из посторонних не заподозрил их, ариане 25 25 Ариане – еретики. пришли на гладиаторские состязания, куда православные не ходили. Сильный шум заглушал голоса. Все, кроме Демофила, их предводителя, находились в одной ложе. В то время как гладиаторы боролись со львами, они обсуждали свои тайные дела.

– Марк, объясни Марцелу, что ему следует делать, – обратился к длинному сухопарому парню грузный еретик.

– А ты, что же, не можешь сам? – огрызнулся тот.

– Да ты, как я погляжу, высох весь от ехидства, – укорил толстяк.

– Слушай, я не посмотрю, что ты стар и так тебя проучу, смотри!

– О, мы промахнулись, выбирая Марцела на это задание. Вот кто больше подходит на роль убийцы. Одна злость в парне.

– Тише, – назидательно одернул молодой Кассиан, подтянутый и строгий, – драться что ли пришли сюда? Потерпите, завтра будете колошматить православных. А сейчас, чтоб ни шороха, ясно? И – к делу. А ты, если будешь так себя проявлять, без куска хлеба останешься, – обратился он к Марку, – понял?

У того даже желваки на лице заходили. Он открыл широко рот, как бы задыхаясь, глубоко, рывком вдохнул в грудь воздух, пару минут процеживал его сквозь сито легких. И, резко выдохнув, выпалил на одном дыхании:

– Ну вот, Марцел, за хорошее вознаграждение надо убрать православного епископа Григория Богослова.

В это время по цирку прошел гул. Внизу на арене лежал поверженный окровавленный боец. Он нечаянно поскользнулся. Встать почему-то несчастный быстро не смог. Видимо, подвернул ногу. Пока он переворачивался на бок, пытаясь подняться, подбежавший лев, яростно рыча, набросился на него.

– Вот как надо убивать, – процедил цинично Марк, обращаясь к Марцелу, – нет, ты смотри, смотри!

Но юноша, побледнев, отвернулся с отвращением и ужасом. Потоки крови заливали арену. Яростный крик прокатился по головам зрителей:

– Оттащите его, оттащите!

– Нет, до победного! – надрывалась толпа.

У несчастного уже не было правой бойцовской руки. Дико расширив от боли глаза, гладиатор глухо хрипел, стараясь податься назад. Но лев не отрывался от страдальца. Его шерсть, переливаясь на солнце, блестела, принимая всевозможные оттенки, и сияла словно огонь. Он был воплощением хищной силы, победы и ужаса. Огромная передняя лапа придавила грудь поверженного. Гордая свирепая голова со спутавшейся гривой ощерилась в диком оскале. И, казалось, зверь зло улыбался, торжествуя победу…

– Да, учись у джунглей, – раздалось из другого конца ложи.

Марцел, внутренне содрогаясь, бросил взгляд вниз, подбадривая себя:

«Ну же, смотри, неженка! Как же ты собрался завтра прикончить владыку Григория?… Но ведь это бой… И какой ужасный… А в жизни? Выходит, жизнь – то же самое?»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Заботин П. С. – русский философ (1926—1995)

Какое прелестное дитя! (фр.)

Моя дорогая. (фр.)

Севрский фарфор – старинный французский фарфор.

Мосолов А. А. При дворе последнего Императора. Санкт-Петербург, Наука, 1992.

Мой дорогой друг! (англ.)

Хорошо. (англ.)

Будьте спокойны! (англ.)

Благодарю. (англ.)

Ватто – французский художник (1684—1721)

Сделайте милость. (англ.)

Мой друг. (фр.)

Алферьев Е. И. Император Николай II как человек сильной воли. М. СП, Рюрик, ЛТД, 1991, с.139

Дитерихс М. К. Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале. т.1, с.183

Алферьев Е. Е. Письма Царской Семьи из заточения. Джорданвиль, 1974, с.469—480.

Боссе – японский поэт, бродячий монах (1644—1694)

Между нами (фр.).

Василий Великий – епископ г. Кессарии Каппадокийской (330—379) —великий православный святой, богослов, церковный деятель.