Наталия Трябина - Первый узбек

Да и то сказать – детей в мусульманских семьях рождалось много, сколько Всевышний посылал. Но выживали не все, многие умирали, не дожив до года. Причины были самые разные. От злого кашля, от горячки, от жидкого поноса, от того, что у матери молоко пропало, а от коровьего у малыша животик вспучило. Вот и росли у ремесленников и дехкан по два-три ребёнка, но люди и этому несказанно радовались. Хуже было, если женщина была неплодная, её муж мог отправить к родителям и потребовать калым обратно. Хотя кто знает, жена неплодная или у мужа не всё хорошо. Народ, особенно молодые джигиты считали, что виновата женщина. «Большинство тех, кто войдет в огонь Ада, будут женщины» 11 11 Хадис Сахих Муслима. Глава 1140. . Такая женщина и родителям не нужна – ходила несчастная в прислугах у всей семьи до самой своей смерти.

Халила отец женил в 917 год хиджры в месяц мухаррам, едва тому исполнилось семнадцать лет. Мужчины могли жениться, лишь накопив денег на калым, лет после тридцати, а иногда и под сорок. Выкуп за невесту был такой, что некоторые так и оставались бобылями. Но Мурад был прижимистый, скупой хозяин, почём зря деньгами не сорил, берёг каждый фельс. Знал, что не всегда бывает работа, не все заказчики расплачиваются вовремя и сполна. Кроме этого его мать Адлия, старшая женщина в доме, была скаредной с длинными, загребущими руками. Но и она не могла переспорить сборщиков налогов, которых называла саранчой. Все в округе знали, что речь идёт о мехтаре и его помощниках.

Да и налоги такие, что сто раз подумаешь, прежде чем захочешь ещё один верстак в мастерской поставить или нового ученика взять. А придёт помощник мехтара да начнёт считать – никакая грамота не поможет понять, почему такой большой налог с крохотной мастерской и одного танаба земли? Всё вымеряет, всюду свой длинный нос сунет, в каждый хум заглянет, каждый кусок земли, засеянной клевером, посчитает, и окажется, что должен ты больше, чем заработал! Третья часть заработка, а иногда и половина уходила на многочисленные налоги! Мурад частенько размышлял, куда же идут налоги, но придумать ничего вразумительного не мог. Стены вокруг Афарикента жители чинили сами. На бегар неукоснительно собирали ремесленный люд, когда на неделю, а когда и на две. Чистить арыки и восстанавливать плотины следовало каждый год. Люди приходили со своими кетменями, лопатами, заступами, со своей едой, так на что же налоги шли? Лишние вопросы никто не задавал, а любопытные вскоре после своих досужих расспросов обнаруживали, что должны куда больше тех, кто скромненько помалкивал.

Адлия нашла своему внуку жену при дворе Джанибек-султана, правителя Кермине, где она иногда читала Коран на женской половине. Грамотных женщин в Мианкале было раз-два и обчёлся. Мурад не спорил с властной матерью, а Халилу было всё равно, на ком жениться: у молодых никогда согласия не спрашивали. Тесть был не великим беком, всего-то десятник охраны, но на виду у начальников.

Зумрад была вышивальщицей, её-то и углядела Адлия, несказанно удивив родственников тем, что нахваливала будущую невестку словно родную внучку. Редко кто мог добиться похвалы от старухи: для этого надо было пролезть в игольное ушко! В приданое девушка принесла в дом мужа не только положенное по соглашению свах и родителей, но и несколько мутов шёлковой, золотой и серебряной нити. Весь остальной приклад – иглы, многочисленные крючки, пяльцы, ножницы и разнообразные принадлежности вышивального ремесла были у неё на загляденье.

Кроме всего этого, у Зумрад был напёрсток. В маленьком серебряном колпачке для защиты среднего пальца было множество крохотных углублений, чтобы игла не соскальзывала и не колола руки. Напёрстком в Афарикенте никто из вышивальщиц не пользовался. Считали неудобной обузой для рук и ненужным хвастовством. А вот те, кто хоть раз побывал с караваном в Китае, рассказывали, что там напёрстками пользуются не только вышивальщицы. Некоторые богачки специально их надевают на пальцы для того, чтобы беречь длинные ногти. Женщины, болтая и сплетничая, изумлялись – а ногти-то длинные зачем? Ни казан не помыть, ни в огороде с длинными ногтями не покопаться! Но кто их, китайцев этих, поймёт? Может, и врут люди, сочиняют невесть что, а потом втихомолку смеются над доверчивостью слушателей.

Невесте едва исполнилось четырнадцать лет, но обычай гласит – месячные очищения начались, значит, можно становиться чьей-то женой, выходить замуж и рожать детей. Её отец, десятник Гайрат, был доволен, что дочка уходит из султанского дворца от повес, желающих превратить его единственную дочь в наложницы. Девочка была приятной наружности, искусная рукодельница, а ещё у неё были зелёные глаза, которые никогда не встречались у узбеков. Но прабабка Зумрад была саклаб, славянская полонянка, от неё и унаследовала в четвёртом поколении дочь Гайрата эти глаза и белую гладкую кожу. Иметь такую наложницу не зазорно даже беку, поэтому десятник торопился пристроить дочку. Хотя насчёт калыма спорил до хрипоты целую неделю. В конце концов любящий отец успокоился: дочка была определена в порядочную семью, а не стала игрушкой и недолгим развлечением для пожилого развратника.

Халил увидел жену лишь на свадьбе, влюбился сразу, окончательно и бесповоротно. Одаривая жену в брачную ночь золотыми серьгами, на которые не поскупился отец, он заверял Зумрад:

– Вы – сердце моё, вы – моя кровь, вы – моё счастье до конца жизни. Обещаю, что никогда не возьму вторую жену, вы всегда будете моей единственной женщиной. – От молодой страсти он мог наобещать чего угодно, но обещание своё нарушать не собирался. Хотя был молод, хорош собой и свахи намекали, что такому молодцу одной жены маловато, – мастер лишь посмеивался в ответ.

Халил разговаривал с женой на «вы» не только при чужих и при родственниках, но даже наедине! Многие мужчины забывают уважение и «тыкают» жёнам, но, если ты сам жену не ценишь, относишься к ней с пренебрежением, кто тогда будет к ней относиться с подобающим почтением?

Зумрад обращалась к мужу, как полагается, – с уважением и почитанием, свекровь стала ей второй матерью. Муниса видела, что зеленоглазой девочке не очень уютно в новом доме – и неловко, и страшновато. Ласковая свекровь только год пестовала свою невестку. Умерла Муниса внезапно и странно: легла вечером спать, а утром не проснулась. Но Зумрад стала старшей на женской половине спустя долгие годы – буви Адлия крепко держала вожжи хозяйства в сухоньких ручонках, покрытых старческими веснушками. Она ушла к порогу Аллаха, когда у Халила с Зумрад было четверо детей.

Мастер Мурад пережил свою любимую на три года – осиротел Халил, осиротела Зумрад, осиротела вся семья, но незыблемой была Адлия-буви, которая покинула бренный мир через два года после смерти старшего сына Мурада.