Марина Смелянская - Странствующий оруженосец

– Кому? – простонала девица, поднимаясь с колен, и, выпрямившись во весь рост, громко выкрикнула: – Каким таким остальным, ваша распроклятая милость? Он был… он был единственным моим другом!

– Другом?.. Ну, знаешь! – теперь пришла очередь возмутиться Мишелю. – Сама вопила, как резаная, о помощи просила, а теперь вот жалеешь. Раньше думать надо было, прежде чем с плачем на шею мне кидаться! Иди лучше, позови кого-нибудь, пусть тело заберут. Да скажи, чтобы передали вашему хозяину – баронет де Фармер заплатит за убитого мужика.

– Ненавижу! – взвизгнула девица, несколько раз исступленно ударила сжатыми кулаками Мишеля в грудь, упала на колени и разрыдалась. Мишель терпеть не мог женских слез, и потому, тут же перестав злиться, присел рядом с девушкой и обнял ее за судорожно вздрагивающие плечи.

– Ну, перестань, перестань. Было бы из-за кого убиваться – эдакий медведь лохматый.

– Да, – плаксиво пробормотала девушка. – Где я вам другого-то возьму? Да меня вся деревня вороной кличет… Вот только Жан один за мной и ухаживал… А вы его… мечом…

– Боюсь даже представить, как он за тобой ухаживал! – рассмеялся Мишель. – Ну-ка подними личико! – он обхватил ладонями мокрое от слез лицо девушки и приподнял ее голову. – Ну, какая же ты ворона, очень даже милая девушка!

– Правда? – порывисто всхлипнув, сказала она и быстро вытерла ладонью слезы.

– Конечно, – Мишель ласково пригладил выбившиеся пряди волос. В конце концов, почему бы не задержаться еще немного, если торопиться некуда… – Да ты просто красавица, вот разве что носик чуток великоват, – тотчас же Мишель пожалел о сказанном: глаза девицы сузились, она сильно толкнула его, так, что Мишель, не удержав равновесие, опрокинулся на спину, и резко вскочила.

– А вы, благородный сир, оказывается ничуть не лучше деревенских! Спасибо на добром слове и прощайте, – она принялась озлобленно стряхивать сор с платья. Со смехом вскочив на ноги, Мишель обхватил ее за талию, крепко прижал к себе и, положив ладонь на лоб, слегка откинул ее голову назад.

– Глупая, я же шучу. Очень даже миленький носик! – увернуться от размашистой пощечины он не успел.

Вернувшись к лошадям, Жак посмотрел в сторону, куда ушел Мишель и, увидев там непонятное движение и крики, поспешил посмотреть, не случилось ли чего с его хозяином. Он услышал женский плач, потом смех Мишеля и, выбравшись к пролысине между двумя куртинами кустов, удивленно воззрился на распростертое тело крестьянина в луже крови и Мишеля, обнимавшего растрепанную темноволосую девицу.

«Ну, вот, начинается»… – промелькнула у Жака мысль, но в тот же момент девушка отвесила сеньору звонкую оплеуху, вывернулась из его рук, и Жаку осталось только возмущенно всплеснуть руками:

– Ваша милость, сир Мишель, что же это такое? Да вы никак прикончили этого бедолагу!

– Да, это он, он убил Жана! – капризно заявила девица, надеясь, что хотя бы слуга посочувствует ей.

– Да черт с ним, – махнул рукой Мишель. – Он к девице этой приставал, она кинулась со слезами мне на шею – спасите да спасите! Ну, я и спас! А ей теперь обратно его подавай!

– Что ж теперь делать-то? – бормотал Жак, склонившись над могучими телесами убитого мужика и брезгливо касаясь кончиками пальцев замызганной рубахи. – Ведь он, поди, уже ко фьефу барона де Бреаля принадлежит… Вот что. Беги-ка ты, красавица, в свою деревню да предупреди, что так, мол, и так, несчастье приключилось, барон де Фармер возместит вашему хозяину убытки.

– Не побегу, – тихо, но твердо проговорила девушка.

– Это еще почему? – нахмурился Жак, а Мишель вдруг подумал, что строптивая девица меняет настроение и вместе с ним само лицо, точно наряды – когда он увидел ее впервые, в глазах ее горел животный ужас и мольба о спасении; потом она заливается слезами по своему звероподобному дружку, вдруг доверчиво глядит в глаза, просияв от доброго слова, и тотчас же «одаривает» звонкой пощечиной. И вот теперь помрачнела, отгородившись от всего мира непроницаемой стеной. Забавно!

– Они убьют меня, – коротко ответила девушка, скрестила на груди руки и отвернулась, не желая продолжать разговор, но Жак, взяв ее за плечи, развернул к себе лицом.

– Это еще почему? Кто убьет?

– В деревне. Скажут, я загубила, – она приподняла плечи, пытаясь высвободиться из цепких рук Жака.

– Это мечом-то, который и поднять не сможешь, не то, что насмерть рубануть? – Мишель для убедительности вытащил оружие из ножен и взвесил его в руке, недоверчиво покачивая головой.

Девица глянула на него искоса и совсем тихо произнесла:

– Много вы знаете, господин, что я могу, а что нет…

Жак легонько встряхнул ее и строго сказал:

– Ты мне тут не бормочи под нос, а делай, что говорят!

– Не пойду! – девушка скривила губы, готовясь расплакаться. – Пусть твой хозяин решает.

– Оставь ее, Жак, – приказал Мишель. – Не хочет – не надо. Сделаем лучше так. Езжай прямо сейчас домой, доложи отцу про все…

Жак на несколько мгновений потерял дар речи, а потом сорвавшимся голосом вскричал:

– Хорош же я буду! Вчера только отъехали, а сегодня – нате вам, мужика зарубили! Ну что барон Александр скажет-то? Как я ему в глаза смотреть буду?

Мишель сжал губы, двинул желваками и процедил:

– Если очень понадобится в глаза смотреть – я приеду и посмотрю. А тебе трястись нечего, ты никого не убивал. Скажешь правду, как было дело: мужлан один над девицей беззащитной насилие совершить вознамерился, а я помешал. Он напал на меня сзади и сам на меч напоролся. Ясно? – последнее слово он сказал таким тоном, что Жак, махнув рукой, резко развернулся, собираясь уйти, но Мишель остановил его: – Оставь мне деньги. Все.

– Зачем же все-то? – оторопело посмотрел на него Жак. – Я ж на день уезжаю!

– Я сказал все! – и Жак нехотя отцепил с пояса кошель, протянул его Мишелю, потом коротко поклонился и быстро направился в сторону дороги.

– Я буду ждать тебя в «Серебряном Щите»! – крикнул Мишель ему вслед, потом вздохнул, подумав, что слишком уж сурово обошелся со старым верным слугой – Жак ведь и вправду все его проступки всегда переживал, как свои собственные, и краснел перед отцом за десятерых, в то время как он сам с независимым видом отмалчивался. – Скажи хоть, как тебя звать, дикая красавица? – обернулся Мишель к притихшей девице.

– Я – Ворона, – грустно усмехнулась она, потом, смешавшись, опустила глаза и тихо добавила: – Мари мое имя. Позвольте, сир, я пойду. И вы идите своей дорогой. Нам не по пути, вы же знаете.

– Ничего не знаю, – помотал головой Мишель. – Ты, кажется, согласилась, чтобы я проводил тебя…

– Я в лесу живу… – нерешительно сказала Мари, кивнув в сторону темной полосы леса за полем.