Марина Смелянская - Странствующий оруженосец

Редактор Алексѝ Нӓрвяйнен

© Марина Смелянская, 2022

ISBN 978-5-4490-0685-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Нынешним утром собираюсь я покинуть отчий дом и фьеф Фармер, дабы ступить на путь подвигов и приключений, целью коего есть получение рыцарского пояса. Но прежде перед отцом небесным и совестью своей даю слово делами доказать, что достоин буду принять высокий рыцарский сан. Посему нарекаю себя в мыслях своих странствующим оруженосцем и обещаю вершить дела свои именем Господа и только им; быть до конца преданным вере своей и твердым в слове своем; свято чтить обычаи предков; никогда не отступать перед опасностью, даже если имя ей смерть; никогда не прощать предателей, клятвопреступников и вероотступников; всегда приходить на помощь нуждающемуся и молящему о ней.

Тех же, кто прочтет эти записи, если меня уже не будет на земле этой грешной, смиренно молю о прощении за боль, причиненную своими проступками, свершенными не из злого умысла, а по глупости и беспечности, за обиды и несправедливости. Живите в мире и согласии.

Мишель, баронет де Фармер».

Деревянный ставень покачивался от ветра и тихо постукивал о стену. Сверху доносилось воркование горлиц – в протяжных однообразных звуках слышалась безответная просьба: «пожа-а-алуйста, пожа-а-алуйста, пожа-а-алуйста». Мишель давно уже отвлекся от пергамента, свернувшегося трубкой в его расслабленной руке, и подставив лицо теплому весеннему ветру, смотрел на туман, поднимающийся над ржавыми с прозеленью холмами и перелесками, на позолоченные облака, в глубине которых поднималось солнце. В прозрачном воздухе звуки просыпающегося двора легко доносились до самого верха донжона.

– Лошади готовы, ваша милость.

Задумавшись, Мишель не заметил, как в комнату вошел Жак – старый слуга, бывший рядом с ним всю его недолгую жизнь длиной в шестнадцать лет, и готовый сейчас разделить все трудности путешествия. Жак держал в руках свою котомку и теплый плащ, подбитый заячьим мехом.

Вздохнув, Мишель развернул пергамент и пробежал глазами написанное. Добавить было нечего, он плотно свернул его и еще раз вздохнул.

– Передать это барону Александру? – осторожно спросил Жак и протянул руку.

– Нет, – коротко ответил Мишель, резко встал с сундука, поднял его крышку и небрежно бросил туда пергамент, потом сложил туда письменные принадлежности и прикрыл все это отрезом сукна. Крупная серая гончая, лежавшая рядом с хозяином, положив лобастую голову на его сапог, вскочила вместе с ним и выжидающе завиляла хвостом. Мишель потрепал пса по голове – его звали Саладином или просто Салом, – повернулся к Жаку и твердым голосом произнес:

– Я готов. Идем, Жак.

– С отцом прощаться будете? – тихо спросил тот, отведя глаза в сторону.

– Зачем? – пожал плечами Мишель. – Мы уже попрощались.

Обойдя сокрушенно молчащего слугу, он покинул комнату, быстро прошел по галерее и спустился в зал. Там начинали готовиться к обеду: слуги вытряхивали красную скатерть с хозяйского стола, протирали влажной ветошью отполированные рукавами доски; из кухни поднимались ароматные запахи выпечки. Мишель почувствовал легкий угол – словно тоненьким копьецом в сердце ткнули – он уходит, покидает родной дом, быть может, навсегда, а здесь продолжается все по-прежнему, и будет так после его ухода. Никто даже и не заметит, что его нет, разве что собаки. Впрочем, сейчас они радостной гурьбой кинулись к Мишелю, а завтра также будут рады кому-нибудь еще. Только кто ж теперь будет украдкой кидать им под стол пропитанные соусом хлебные горбушки?.. Ведь от хозяина замка, барона Александра де Фармер, такого угощения не дождешься – разве что кость обглоданную кинет.

На смену мрачным мыслям вспыхнула мальчишеская заносчивость – ну и пусть! Возитесь тут со своими тряпками, плошками, играйте в игрушки, ройтесь в земле или других заставляйте – все одно, а я избираю себе путь воина, судьбу, достойную потомка викингов и сына крестоносца!

Ни на кого не глядя, Мишель прошествовал через зал с таким видом, будто произнес эти слова вслух, и все смотрят на него с восхищением. Но на самом деле мало кто из слуг обратил внимание на молодого баронета, уходящего куда-то с надменным выражением лица – зрелище привычное. К вечеру вернется весь измочаленный, измазанный (и где только благородный так уделаться смог?) и станет требовать еды да питья, а то еще велит нагреть бочку горячей воды на ночь глядя…

Во дворе стояли две взнузданные и оседланные лошади с туго набитыми седельными сумками; Мишель, увидев одну из них – черную, как смоль, с белой полосой вдоль морды, почувствовал, как на душе, подернутой ледком тоски, чуть потеплело. Виглаф-конюх, пожалуй, единственный из слуг в замке знал, куда и зачем отправляется Мишель, и приготовил ему свою (да и Мишеля тоже) любимую лошадь – вороную кобылу-полукровку, дочку злобного арабского жеребца Сарацина. Фатима унаследовала от отца прекрасные формы и сообразительность, а крутой нрав и непримиримость к принуждению ей, по счастью, не достались. На ней катали, обучая понемногу верховой езде, шестилетнего Эдмона, младшего брата Мишеля, и ребенок уже считал покладистую кобылу своей, бесцеремонно дергая ее за хвост к ужасу няньки. Мишель, однако, имел свои виды на Фатиму, потому что вместе с Виглафом выкормил ее овечьим молоком – ее мать околела вскоре после родов. И теперь, увидев свою любимицу, готовую разделить с ним неизведанный путь, Мишель мысленно поблагодарил Виглафа, всегда безошибочно определявшего, что творится в душе юноши – вот и теперь.

Мишель ласково поглаживал Фатиму по лоснящейся гибкой шее, поджидая Жака, задержавшегося на кухне, когда к нему подошел Виглаф.

– Ты твердо решил? – когда поблизости никого не было, старый конюх обращался к Мишелю как к своему внуку, такова была негласная договоренность, установившаяся меж ними, Мишель же говорил с ним почтительно, как со старшим. Да и трудно было поступать иначе, даже сам барон никогда не позволял себе понукать им – повеления его звучали как просьбы, а зачастую он советовался с Виглафом о многих важных делах, как с равным: если Мишелю он мог приходиться дедом, то барон Александр почитал его вторым отцом.