Номен Нескио - Бетельгейзе. Часть 2

Но Рейнгхард…, этот представший перед ней хмурый и уставший человек был совершенно другим случаем, внезапно возникшим в её беспросветной жизни. Без всяких сомнений можно взять на себя смелость и объявить её в этот вечер счастливой. Искренность в голосе и самое главное, можно сказать, как удивительно ожили её глаза, выражавшие до этого безумную тоску и рабскую покорность. Чувства, которые теперь она испытывала к Рейнгхарду взывали её к стыду, но то, для чего она оказалась во флигеле корветтен- капитана заставляло покорно выполнять свою работу. И пока это обстоятельство было сильней её женских переживаний, с которыми никто, никогда не считался, извлекая из этой женщины исключительно денежную и физическую выгоду, щедро оплачиваемую клиентами, иногда даже с потухшими возможностями. В таких случаях Тай-Тикки творила чудеса, ненадолго возвращая этих мужчин к жизни в отношениях с женщиной.

Его рука, лежавшая на краю ванны, соскользнула и с шумом опустилась в воду. Рейнгхард очнулся и насколько мог, осмотрелся, увидев перед собой обнажённую девушку и её маленькие ножки у себя на груди. Его сознание было окутано плотным облаком дурмана. Одной рукой он дотронулся до её ноги и осторожно провёл по ней рукой. Она вздрогнула, но не отстранилась, а даже наоборот несколько приблизилась к капитану. Смешно перебирая маленькими пальчиками, её ступня заскользила по его груди к лицу. Он немного сжал её своей рукой и, придвинув ещё ближе, крепко прижался губами к маленькой, почти детской ступне, закрыв глаза. Она издала тихий стон, закинув голову назад. Её вторая нога скользнула вниз и упёрлась в низ живота, но, кажется, он этого даже не заметил. Прошло несколько минут, после чего она почувствовала, что крепость его рук несколько ослабла, и осторожно высвободилась из его руки. Он не шевелился. Осторожно повернув рычажок переключения способа подачи воды через боковые патрубки у дна, она открыла кран, и ванна стала наполняться горячей водой. Тай-Тикки приблизилась и, взяв со столика маленькое полотенце, протёрла его виски и лоб, на которых выступили капельки пота. Проведя рукой по его волосам, она прижала его голову к своей маленькой груди.

– М-м…. Саша, – с шумом выдохнул он, произнеся непонятное для неё слово.

– Да, мой господин, да…, Сася, Сася, я понимаю, – страстно зашептала она, одной рукой прижимая его к себе ещё сильней, а другой, гладя по лицу, решив, что произнесённое слово «Саша» это наверно его имя или нечто такое имеющее прямое отношение к этому мужчине.

Он не ответил.

– Да, да, Сася, Сася. Господин доволен мной, доволен Тай-Тикки.

Его руки заскользили по её бокам, выгнутой спине, ягодицам и бёдрам иногда набирая в ладони горячую воду и покрывая ею тело женщины. Пересохшим от волнения горлом она издала глухой хрип. От прикосновений её тело вздрагивало, словно от электрических разрядов заставляя мышцы судорожно сокращаться. То, что происходило с ней сейчас, нельзя было назвать работой, это была безумная страсть, возникшая стремительно, буквально из ниоткуда, абсолютно неожиданно, застав её врасплох. И сопротивляться она была уже не в силах.

– Сася, Сася! – она всё крепче прижималась своим телом к его лицу и кажется, уже плохо контролировала свои действия.

Сделав несколько движений, она явно ощутила его внутри себя и с каждым движением молодое, упругое тело сотрясала сильная судорога, от чего она несознательно крепко сжимала своими ногами тело Рейнгхарда. От ритмичных движений тел вода из ванны стала выплёскиваться, заливая пол. А уже через несколько секунд разум Тай-Тикки помутился и из груди вырвался громкий стон. Женщину охватил невообразимый жар от чувств, которые ей не были известны до этого вечера, и она до такой силы сжала шею капитана, что Рейнгхард буквально захрипел от нехватки воздуха, но, кажется, что он совершенно не заметил этого или не обратил внимания.

– Сася…, Сася…! Вот…, вот оно, вот оно счастье быть женщиной! Мой господин, мой господин, я сейчас сойду с ума!

– Если бы так могло произойти, если бы ты только пожелал и смог забрать меня к себе, забрать меня с собой. Всё что мне нужно, это лишь немного еды и циновка, постелить на пол, чтобы только быть рядом с тобой, чтобы служить только тебе. Ты оценишь мою покорность, и я не доставлю тебе хоть сколько-нибудь хлопот. Мой добрый господин, если бы ты только знал, что значит моя жизнь, как я живу, чем же прогневала я небеса, а теперь, чтобы ни произошло и ты, вдруг отвергнешь меня, я больше туда не вернусь. Более ни одному мужчине я не позволю прикоснуться к себе, разве что, если только после того, как убью себя. Мой господин, Сася, мой господин, забери меня к себе. Спаси меня. Господи, смогу ли я хотя бы надеяться на это, разреши мне хотя бы говорить об этом, хотя бы подумать об этом, разреши мне немного побыть счастливой, мой добрый господин.

Её глаза, словно две черные маслины были полны слёз, что крупными бусинами падали на волосы и лицо капитана, сдерживать которые, она была уже не в силах. Всё, что говорила Тай-Тикки, для Рейнгхарда слышалось лишь скоротечным набором звуков непонятного чужого языка.

– Сася…, Сася, – не переставая, произносила она, и голос куда-то всё отдалялся и отдалялся, становился тише, обрастая продолжительным эхом.

***

Ослепительный луч солнца ударил в глаза Рейнгхарда. Он отчётливо слышал привычный, каждому городскому человеку шум улицы большого города. Его слух улавливал движение машин, многочисленные шаги пешеходов, звонки трамваев, хлопанье дверей, голоса и смех людей, свистки регулировщиков и крики продавцов газет, рекламирующих свой товар кратким пересказом последних новостей. И вот среди всего этого, до него донёсся отчётливый голос человека, располагавшегося в непосредственной близости:

– Скажи мне, дорогой Отто, ты считаешь, что она счастлива? – спросил Генрих Браумбергер, однокурсник Рейнгхарда и давний друг ещё со школы в Шлезвиге.

– А…? Что? – протирая глаза, спросил Рейнгхард, удивлённо уставившись на своего друга, взявшегося невесть откуда.

Генрих протянул ему белоснежный платок:

– Вот…, возьми мой платок. Очевидно, что тебе в глаз попала соринка или песок. Ненужно тереть руками.

Рейнгхард осмотрелся. Взгляд остановился на его жене Саше, которая с непередаваемым восторгом обсуждала что-то, держа в руках кучу национальных флажков и каких-то листовок, стоя в окружении многочисленных молодых женщин и юношей и явно имея лидирующее превосходство среди собравшихся молодых людей. Браумбергер и Рейнгхард сидели в летнем кафе, наслаждаясь свежим пивом в тот летний жаркий день. Повод провести время был как никогда важный. В одном квартале от кафе находилась швейная мастерская, где, дожидаясь своих владельцев, на вешалках висели два новеньких кителя офицеров Кригсмарин, с первыми боевыми наградами и опознавательными знаками выпускников школы, где готовили подводников для германского флота возрождённой Германии Адольфа Гитлера. Он сделал глоток и посмотрел на Генриха.