Александр Теущаков - Мятеж. Книга 1

Большевики, потеряв власть в НовоНиколаевске, снова собирались с силами. Сформировывая сводные группы и, создавая партизанские отряды, они старались подтянуть войска к НовоНиколаевску. Все лето и осень в Сибири шли кровопролитные бои. Красногвардейцы, теряя позиции, отступали и наконец, в ноябре восемнадцатого года Белая гвардия окончательно захватила власть в Сибири. В Омске между партиями шло разногласие, и после военного переворота, к единовластному правлению пришел адмирал Колчак. Для сибирских людей наступили запутанные, тревожные времена, когда приходилось делать выбор между красными и белыми.

Михаил Саркулов вырос, окреп. Он приближался к возрасту, когда молодежь призывали в армию. Независимо от власти, крестьян и рабочих во все времена привлекали к воинской обязанности. Годом раньше большевики проводили мобилизацию населения в Красную армию, а после ее ухода, формируя Белую гвардию, люди добровольно шли в Сибирскую армию. Теперь же, при колчаковском правительстве под мобилизацию попали крестьяне и рабочие. Еще с весны 1919 года Колчаку удалось укомплектовать чуть ли не полумиллионную армию. Вернувшиеся с войны фронтовики, насмотревшись на Советскую власть в европейской части страны, рассказывали об ужасном положении народа. Никому из сибирских крестьян не хотелось голодной жизни, потому они не препятствовали белогвардейцам, отдавая своих сыновей в армию. И все равно людей в белом войске не хватало. Для победы над большевиками требовалась еще дополнительная мобилизация, но крестьянская молодежь не хотела воевать и после принудительных сборов, всячески уклонялась от службы в армии. Если все-таки попадали в воинские ряды, то при удобном случае дезертировали.

В Сибири бушевала Гражданская война и, не смотря на две сильные стороны, существовала еще одна, это партизанское движение, сформированное красными против войск Колчака. Основная масса партизан состояла из молодых людей, дезертировавших из белого войска. Старшее же поколение с опаской относилось, что к одной власти, что к другой.

Каштаковцы, обосновавшиеся на правом берегу Оби, редко встречали в своих краях колчаковцев. Иногда белые войска, продвигаясь летом со стороны Базоя, останавливались в Вороново. Часть войск проходила через Калтайский бор и, переправившись на другую сторону Оби, временно размещалась в Уртаме. Некоторые сельские и деревенские крестьяне, опасаясь встречи с военными, уходили с семьями на болото, прятались в лесах, в камышах, или переправлялись в Каштаково и пережидали уход белых отрядов. Но белогвардейцы не буйствовали, не мародерствовали, а даже покупали продукты: молоко, хлеб, яйца. Красных партизанских отрядов в тех местах не было, они находились севернее в таежных урманах, поэтому карательных экспедиций белогвардейцы не проводили. Местные крестьяне не особо были напуганы, скорее всего, прятались те, кто слышал о белогвардейских расправах. В основной массе люди боялись столкновения белых и красных войск, когда можно случайно угодить под снаряд или пулю.

Некоторые знакомые Егора Саркулова добровольно вступили в Белую гвардию, в том числе и колыванский житель Василий Зайцев. Егор тоже подумывал, но инвалидность не давала ему возможности стать активным участником белого сопротивления. Он снова занялся своим производством, но, не теряя связи со знакомыми из белого комитета, находился в курсе политических и военных ситуаций.

В конце июля, ранним утром к Егору с другого берега приплыл вороновский житель Илья Ощепков и поделился новостью, что к нему на постой попросились офицеры белогвардейцы.

– Егор, я, что пришел-то, тут два офицера, что остановились у меня, очень хотят с тобой встретиться.

– Так зачем же дело стало?

– Они просили, чтобы встреча состоялась тайно.

– А что им надо, они не сказали?

– А это ты у них спроси. Они ждут тебя в одном месте, а в каком, попробуй догадаться, – хитро прищурился Ошепков.

– Забодай их корова, в каком это месте? – удивился Егор.

– А откуда год назад ты их переправлял в Калтай?…

– Вона что! – радостно воскликнул Егор, – так бы сразу и сказал.

Через пятнадцать минут он уже скакал на коне в сторону охотничьей заимки, ему не терпелось увидеть старых знакомых. Год назад белые офицеры останавливались в его сторожке, расположенной в междуречье. Егор тогда втайне оказал помощь подполковнику и поручику, проходивших через Калтайский бор в Томск. Сын Михаил помог им перебраться в город.

Подъезжая по тропинке к междуречью, Егор заметил двух мужчин, купающихся в Тагане недалеко от берега. Под могучей сосной, в тени, сидел еще один мужчина средних лет, одетый в казацкую форму. Увидев приближающегося всадника, казак поднялся и пошел навстречу Саркулову.

– Кто таков, чего надобно?

– Мне бы господин хороший переговорить, вон с теми людьми, – Егор указал кнутом на купающихся мужчин.

– Ты должно быть Егор?

– Он самый, – улыбнулся Саркулов, слезая с коня.

Заметив подъехавшего на коне человека, двое мужчин наперегонки поплыли к берегу.

Поджидая их, Егор осмотрелся. Под сосной лежали две аккуратно сложенные стопки одежды, прикрытые форменными фуражками. Начищенные сапоги стояли рядом с лежащими на земле саблями в ножнах. На обломанном суку висели портупеи и две кобуры. Двое мужчин, обнаженных по пояс, не спеша выбрались из воды.

Первым поднимался на взгорок подполковник Мезенцев, а следом за ним поручик Мирошников. Поздоровались с Егором и, улыбаясь, предложили сесть на траву. Казак хорунжий достал из вещевого мешка два полотенца и протянул офицерам.

– Что, Егор, поди не ожидал увидеть нас так скоро? – спросил Мезенцев.

– Никак нет, господин подполковник.

– Ты это… Чай мы с тобой не в армии, забудь про субординацию. Давай по-простому обращайся к нам, – улыбнувшись, предложил подполковник.

– Как скажете, Алексей Семенович, – приветливо ответил Егор, – а к господину поручику, как обращаться?

– Во, сразу видно, бывший служивый. Зови меня просто Матвеем, – предложил Мирошников, – ну, рассказывай, как твои дела, какие настроения в деревне?

– Как прогнали красных комиссаров, дела стали потихоньку налаживаться, а то ведь черти окаянные ободрали, как липку. А что настроение, Матвей… Нас, крепких хозяев тревога одолевает, кругом война идет, не понятно, кто кого одолеет. Это беднякам все одно, они, что при красных, что при белых, все одинаково жили, хотя сыновей своих жалеют, не хотят на службу отдавать ни тем, ни другим. Порушили большевики своими указами наши хозяйства, пограбили на славу, не желал бы я, чтобы их власть к нам вернулась.

Макар Мирошников внимательно, не перебивая, слушал Саркулова. Он специально не называл своего настоящего имени и при встрече представился Матвеем, этому обязывала конспирация.