Андрей Шаповалов - Предсказание на меди

– Мой батюшка тоже на медведя ходил, но всегда в компании, – поделилась Настя, уловив его откровенность, – только раз один на один с медведицей встретился, но, как сказывал, у него тут же от страха медвежья болезнь приключилась, – прыснула она, прикрывая лицо ладошкой. – Он веселый был… и смелый, а медведицу ту не тронул, потому что у нее медвежата были малые… – продолжила она.

– Был? Стало быть, батюшка твой умер уже?

– Да, в пожаре сгорел… вместе с матушкой и братом, – тихо произнесла Настя. Лицо ее от этих слов стало печальным и задумчивым.

– Ох, горе то какое, Царствие им всем небесное, – искренне промолвил Егор и замолчал в растерянности.

– Да, ничего, уж много лет прошло. Я уж привыкла. Просто сейчас вспомнилось и вдруг грустно стало, – просто ответила она. От этих слов Егору захотелось крепко прижать эту милую девушку к груди и гладить по голове, и не отпускать, чтобы его руки и грудь приняли ее печаль на себя и принесли в ответ утешение.

– А другие родичи у тебя есть? – поинтересовался Егор.

– Нет, тех, кого бы знала, нет, – честно ответила она.

– А муж? Дети? – задал Егор главные вопросы.

– Нет, – со вздохом ответила она, – детей у меня нет, да и муж… – она на мгновение задумалась, как будто прикидывая, рассказать или не рассказать, но взглянув в его внимательные глаза, решилась: – и мужа у меня, почитай, что нет. Его сразу после венчания отправили в Змеиногорский рудник на учебу. Он мальчишка был еще совсем. Я его все два года замужества больше и не видела. Я вот, видишь, со свекрами живу… – на глаза у нее навернулись слезы. Настя впервые говорила с кем-то, кто интересовался ее жизнью, и от этого ее положение казалось ей еще горше, но главное – совсем постыдным.

– И что же, свекор тебя сильно обижает? Он же… – Егор не подобрал слова и замолчал.

– Нет, не сильно… Я в этом доме уже привыкла… – Настя опять вздохнула, понимая, что и так очень много сказала этому свирепому с виду незнакомому мужику со шрамом, который так похож со здоровой щеки на батюшку, что хочется к нему прижаться и рассказать все, как на духу. Только не батюшка он, да и рассказать такое, разве можно… Даже батюшке не рассказала бы… Она подняла на Егора глаза, лицо ее стало спокойным и непроницаемым.

«Опять как у девы», – подумал Егор.

– Ладно, хватит болтать, мне еще работы невпроворот, да и тебе пора, – просто сказала она. По ее тону Егор понял, что она уже жалеет о собственной откровенности и действительно пора уходить. Но как раз этого не хотелось. Он попытался придумать причину, чтобы остаться, но ничего на ум не приходило, как не появлялись и правильные слова, которые смогли бы как-то продлить эту чудесную близость, которую, казалось, они только что обрели. Егор кивнул, вышел из дровника, сощурился от яркого весеннего солнца, которое, словно специально, нацелилось ему прямо в глаза, развернул широким кругом сани, оказавшись рядом с Волком, потрепал его по загривку.

– Ну, до свидания, свирепый пес, сторожи надежно хозяйку, – прошептал он ему в самое ухо.

Настя уже стояла у ворот, взявшись за створку. Егору показалось, что она собирается не просто закрыть ворота, а захлопнуть их за ним навсегда. От этого ему стало горько, как будто он расстается не с незнакомой девкой, встреченной четверть часа тому назад, а навеки прощается с родной сестрой.

– До свидания, будь здорова, – бодро улыбнулся он, проходя мимо, – даст бог – еще увидимся.

– И ты будь здоров, и… прощай, – Настя тоже улыбнулась, но в улыбке ее было что-то вымученное и такое страдальческое, как будто она тоже разделяла его чувства, как будто тоже не хотела с ним расставаться. Егор вывел сани со двора и, обернувшись, стал смотреть, как Настя ловко тянет две воротины, чтобы одновременно захлопнуть их. Они уже почти сомкнулись у него перед носом, осталась только узкая щель, в которой было видно Настино лицо, когда он решился.

– Настя, – громко крикнул он. Воротные створки замерли, как будто она ждала этого оклика, а потом немного разошлись, выпуская девушку, которая сделала шаг вперед, продолжая двумя разведенными руками держаться за ворота. Она не ответила, только вопросительно посмотрела, от чего слова сразу застряли у Егора во рту. Да, скорее всего, может, и не было никаких там слов. Он их просто не придумал и стоял сейчас дурак дураком, не зная, как продолжить. Она терпеливо продолжала смотреть: спокойно и внимательно. От этого Егору стало совсем не по себе.

«Вот ведь, взрослый мужик, а веду себя как пацан несмышленый, девке слова сказать не могу», – подумал он, а потом внезапно для самого себя произнес:

– Настя, я с тобой расставаться не хочу. Давай, может, еще поговорим? – прозвучало это глупо и, действительно, очень по-детски. Стало стыдно и обидно, что перед этой девушкой он выглядит сущим балбесом. Он даже подумал, что она рассмеется в ответ, но она даже не улыбнулась. Все также стояла и молча смотрела на него, то ли ожидая продолжения, то ли, не зная, как реагировать.

Громко фыркнула лошадь, нарушив затянувшуюся тишину. Настя тяжело вздохнула и очень мягко произнесла:

– Знаешь, Егор, я бы с тоже с удовольствием с тобой осталась и поговорила, но только ни к чему это. Ты хороший мужик, я же вижу… только я – мужняя жена… – она опять вздохнула, – хоть и живу без мужа, а все одно… – голос ее дрогнул, – нет у меня воли. Ни к чему это все… да и свекровь, поди, уже в окошко смотрит и считает, сколько мы тут с тобой стоим. Ступай, лучше…

– Постой, – прервал ее Егор, – так, может, ты на рынок пойдешь, к подругам или еще куда, там и встретимся, – он почему-то услышал в Настиных словах, а может, не в словах, в голосе, которым они были сказаны не отказ, а тоску и надежду.

– Не хожу я на рынок… да никуда я со двора не хожу. Нет у меня ни подруг, ни родичей, только этом дом и двор… – печально, но твердо ответила девушка. – Судьба такая… Она еще раз вздохнула и начала затворять ворота. – А ты, не обижайся на меня… иди своей дорогой, пытай свою судьбу. Прощай.

С этими словами ворота захлопнулись. Егору показалось, что в голосе ее звучало затаенное рыдание, а в глазах стояли слезы. Или так только показалось… Он постоял, слушая, как упал со стуком запорный брус, хотел услышать, как заскрипят по утоптанному снегу ее шаги, но не услышал, уж больно плотными были ворота и слишком легкими ее быстрые ноги. Он постоял еще немного, повернулся и пошел прочь, размышляя, что впервые в жизни встретил женщину, с которой хотелось не гулять и миловаться, а просто быть рядом, говорить, или смотреть на нее, или вот просто вместе разгружать сани… и еще много чего такого, что раньше при виде девок и баб ему бы и в голову не пришло. Он услышал, как сзади звякнули бубенцы, оглянулся и понял, что идет по дороге, оставив сани стоять перед воротами, а умная кобыла без команды не трогается, а теперь, когда он уже довольно далеко, мотает тяжелой мордой, чтобы звоном колокольцев позвать хозяина.