Виктория Гостроверхова - История родной женщины

Вечерами Маша слушала радио, по которому шла детская передача. Там читали стихи, рассказы детей и известных писателей. Сказку про Буратино, озвученную различными голосами, слушали с удовольствием и взрослые. Под тусклый свет керосиновой лампы девочка доставала коробку со своими бумажными куклами, вырезанными из журнала «Крестьянка». Девочка с упоением одевала куклу Наташку или Аленку в белых кальсонах в разные наряды. Она представляла, что когда вырастет, будет модничать! Будет ходить на танцы, в кино, на выставки, делать разные прически! Она будет делать все, что захочет! Как же здорово быть взрослой!

Детство пролетело. Время текло, как песок сквозь пальцы. Зима, весна, лето, осень. И так по кругу. День за днем и час за часом времена года сменяли друг друга в беспощадном соревновании, в котором не было победителей, но проигрывала жизнь.

Сначала у Маши случилось первое горе. Ее мама начала толстеть, быстро уставать и много кушать. Девушка всерьез обеспокоилась ее здоровьем. Но потом родился он. Вечно кричащий, отобравший все внимание родителей на себя, которого Маше и так не хватало. Отчасти девушка и радовалась родившемуся братику. Она, хоть и смутно, помнила, как тосковала в детстве после смерти сестренки. Но где-то глубоко внутри она чувствовала, что Гриша станет высокой стеной между ее детством и родительской любовью. И что они, родные брат и сестра, никогда не будут близки.

Потом произошло второе несчастье. В одно обыкновенное утро мечта Маши стать взрослой неожиданно исполнилась, правда совсем не так, как она себе представляла: проснувшись, она почувствовала боль в животе и чуть ниже. Что-то тянуло и словно немного резало. Было неприятно ходить, хотелось много кушать и спать. «Чем я заболела?» – думала девочка, не подозревающая, что ей предстоит стать девушкой. Она не знала об этом абсолютно ничего. Поэтому, когда через несколько часов увидела на своем нижнем белье капельки крови, заплакала и посчитала, что неизлечимо больна. В это время все внимание мамы было приковано к ее недавно родившемуся младшему брату и хозяйству, поэтому девочка и слова не сказала ей. «Если умру, им хоть не так грустно будет. Меня Гриша заменит им», – ночью, сдерживая слезы, горестно рассуждала она. Девочка эгоистично не понимала, какой драгоценностью они с братом были для родителей, даже несмотря на послевоенные трудности. Она думала о себе и о том, как она несчастна. Хотя и болезни-то у нее никакой не было. Обычные ежемесячные женские дела. Об этом она потом выведала у подруги Раи, которая была более продвинутая в этих делах, благодаря близкому общению со старшими сестрами. От той же Раи, только намного позже, она еще и узнала, откуда и после чего берутся дети. И после этого долгое время с брезгливостью и презрением смотрела на младшего брата.

Свое открытие в теле девушка прятала от матери долгие годы, втихаря стирая ненавистные тряпочки и развешивая в чулане в укромном месте. Современные женские удобства ей тогда и не снились.

– Маш, мне нужно кое о чем с тобой поговорить, – в один день, смущаясь и краснея, заговорила мать, не зная, с чего начать. Дочь внимательно и серьезно посмотрела на нее, из-за чего та смутилась еще больше. – Это давно нужно было сделать… В общем, когда девочка взрослеет, у нее начинаются, – запинаясь, начала она.

– Ага, – серьезно подтвердила девушка.

– Ты все знаешь? – с удивлением и облегчением спросила мать, вытирая предательские капли пота со лба, выступившие от волнения.

– Ага, – немного улыбнувшись, подтвердила та.

– И давно у тебя начались? – спросила мать, и повисла неловкая пауза.

– В тринадцать, – последовал ответ с некоторой обидой и негодованием.

Конечно, мать ошиблась всего на каких-то два года! И что все это время Маша должна была делать? Жить в негодовании, думая, что смертельно больна? Так и действительно можно себя извести до смерти!

– И откуда дети появляются, тоже знаешь? – красная, как помидор, уточнила женщина.

– В общих чертах да. Мне Зина все рассказала. А ей старшая сестра… – дипломатически аккуратно ответила та.

– А, ну хорошо! – выдохнула мать. – Прости, я должна была об этой теме с тобой раньше поговорить, понимаю… – раскаялась женщина с влажными глазами.

– Ничего страшного, все нормально! – мягко ответила Маша, проглатывая комок обиды и убеждая себя в истинности своих слов.

– Если будут какие-то вопросы, ты это… Спрашивай, не стесняйся, – сама смущенно проговорила женщина.

– Хорошо, – ровно ответила дочь, показывая, хоть и мягко, что разговор закрыт.

Так и не начавшись, закончился такой важный разговор между матерью и дочкой! Оборвавший цепочку близости, доверия, взаимопонимания и уважения. И, быть может, стал поводом дальнейших проблем в отношениях между матерью и ребенком даже в следующих поколениях.

Все свободное время летом Маша проводила на речке. Только справится с обязанностями по дому – и бегом. Вот и в этот раз она собиралась туда. Взяв с собой вещевую сумку с полотенцем и самодельным купальником, заплетя длинную и густую косу, уже собиралась убегать, как ее окликнула мама:

– Возьми с собой братика, пусть рядом немного на песочке посидит!

– Ну мам! – захныкала девушка, надув губы. – Мне то ли купаться, то ли за ним следить!

– Не мамкай! Мне некогда с ним возиться! Столько дел! – вдыхая, серьезно посмотрела Нина на дочь.

– Зачем тогда рожали, если нет времени следить? – возмущенно прошептала Маша, потом покраснела и побледнела.

У Нины из рук выпала тарелка и, звонко щелкнув, разлетелась осколками во все стороны.

– Ты как с матерью разговариваешь? – покраснела мать и со слезами на глазах изо всех сил огрела девушку сырым полотенцем, попав по плечу, шее и щеке. Получив звонкую пощечину, Маша вздрогнула.

– Прости, я не хотела… – прошептала она, взяла в одну руку плачущего маленького братика, который наблюдал всю эту картину, в другую руку сумку и выбежала из дома, дрожа и плача.

Другие разы девушка прибегала к хитрости, чтобы не брать с собой Гришу, который постоянно ныл и мешался. Тайком она била ему по попе, чтобы он заплакал, и говорила, что братик не хочет с ней идти. Мама в ответ устало вздыхала, а Маша благополучно убегала.

Молодая ветреная эгоистичная голубка. Она просто хотела свободы и самостоятельности. Конечно, можно осуждать слабость других, но все мы не без греха. Да ведь между детьми действительно была огромная разница в возрасте, из-за чего им трудно было подружиться и найти общий язык.

«А мне, признаться, милее танцы, милее звуки смеха друзей. Я не красавица, но многим нравится, что я беспечной всех и веселей», – эта песня была Машиной любимой и, по сути, характеризовала ее внутренний мир.