Исмаил Акаев - Серебреник. Исторический роман в трех частях

Ольга попросила Ибрагима рассказать ей о своей родине. Поначалу он не знал, о чем говорить и хотел ограничиться несколькими словами, но потом увлекся и не мог остановиться. Воспоминания, дремавшие в Ибрагиме и съедающие тихой тоской его сердце, проснулись, а проснувшись, забурлили и потребовали выхода наружу. Он начал рассказывать Ольге о фантастическом чувстве, которое он всегда испытывал, когда встречал утро в горах. Несмотря на то, что на протяжении всей своей недолгой жизни, он каждое утро наблюдал одну и ту же картину, он не мог перестать восхищаться этой красотой.

– Утро в горах всегда ясное, свежий ветерок нежно наполняет легкие. Когда ты вдыхаешь утреннюю прохладу, она кажется осязаемой. Если медленно поднимать взгляд над крышами домов нашего села, – рассказывал Ибрагим, – то сначала показывается зеленое предгорье с густой нежной травой и редкими деревьями посреди этого зеленого «моря», потом картина переходит плавно в лесистые горы, а все выше и выше – в седые снежные скалистые высокие горы. Зеленое царство горных лесов пробуждается пением птиц и яркими лучами солнца. Когда смотришь на этот лес, кажется, что солнце по отдельности здоровается с каждым деревом, с каждым живым существом, так как лучи солнца один за другим падают на это бесконечное число деревьев. За лесистыми горами выше облаков видны очертания чисто-белых гор, которые, кажется, плывут в небе рядом с облаками. Такое впечатление, что эти облака ушли от своего далекого и бесконечного неба для того, чтобы вести свою вечную игру с полюбившими их горами».

Рассказывая, Ибрагим как будто бы перенесся на крыльях своих воспоминаний в родные пенаты и, стоя у крыльца своего дома, созерцал эту картину и вслух радовался волшебной красоте отчего края. В его рассказе чудилась чарующая музыка, в которой радость сменялась грустью, грусть – торжественной одой природе. Музыка эта завораживала и волновала, как будто она была сочинена самими величественными горами. Гений природы неизмеримо выше гения человека. И, пожалуй, ни один великий композитор не может передать в своей музыке звучание воздуха, бесконечный шелест листьев, журчание горного ручейка, нежную прохладу родника или грохот бурлящей лавины реки Аргун, стремящейся вниз с гор по Аргунскому ущелью, которой до сих пор не было никакой преграды, чтобы в устье воссоединиться с буйным Тереком и влиться в синее Каспийское море. Передать такое не под силу даже художнику, несмотря на обилие красок и богатую фантазию. Хотя слова Ибрагима начинали свой путь из самых недр его романтичной души и с грустной торжественностью слетали с его уст, ему не хватало слов, чтобы передать всю красоту его родных мест. Ибрагим, решив, что словами ему не удастся полноценно передать всю полную, яркую, достойную поэзии ритмику гор, замолчал и задумался.

Рассказ захватил Ольгу. Ей показалось, что он спел торжественную оду своей родной земле, и эта песнь была прекрасна. Долго продолжалась беседа молодых людей. Они узнавали мир друг друга, а значит, и друг друга. Время увольнения подходило к концу, но, судя по глазам молодых людей, можно было твердо сказать, что встреча прерывается не навсегда, а до первого удобного случая. Ребятам нужно было возвращаться в часть, но предварительно они вызвались проводить девушек домой.

Проводив Ольгу и Галю до угла их дома, Ибрагим с Юрой попросили у них номера телефонов и обещали, что при первом же удобном случае позвонят им. Молодые люди не знали, когда они получат очередную увольнительную и поэтому не могли назначить точное время свидания.

…Солнце ярко светило в окно. Оно пробивало себе дорогу сквозь плотные жалюзи на окнах. Мерно гудел вентилятор, разнося по спальне небольшую прохладу. Ольга нехотя привстала с кровати. Она бы еще час-другой с удовольствием поспала, но жара согнала ее с постели. Девичьи фантазии и душная ночь не давали ей долго уснуть. Только несколько предутренних часов были отданы сну. Из-за того, что она не выспалась и к тому же не знала, чем будет заниматься днем, настроения у Ольги не было. Она приняла привычный утренний душ, привела себя в порядок и пошла на кухню. Закончив свой нехитрый завтрак, она пошла в гостиную и, включив телевизор, уселась на диван. Передачи были, как всегда, пресными. По телевизору показывали надоевшую до тошноты борьбу за рыбу в крае, борьбу за уголь в преддверии отопительного сезона и другие довольно нудные вещи. Выключив телевизор, она еще немного помаялась, а потом позвонила Галине. Разговор, начавшийся о погоде и скуке, плавно перешел на вчерашних знакомых. Эта тема оказалась интересной и для Ольги, и для Галины. Телефонный разговор занял более часа, и к концу они договорились о встрече. Вечером девушки немного погуляли, а потом, присев на скамейку в парке, стали обсуждать своих новых знакомых. Каждая считала именно своего избранника лучше и совершеннее. Тема явно доставляла удовольствие обеим. Они начали гадать, когда же ребята позвонят им и позвонят ли вообще. Девушки решили, что они точно позвонят и при первом же увольнении попытаются с ними встретиться. Галина предложила Ольге, если Ибрагим с Юрой не объявятся в это воскресенье, они сходят к ним в часть. Предлог мог быть любым: либо посещение отца Ольги по срочной надобности, либо простой визит к капитану Литвинову. Но Ольга от этой идеи отказалась, объяснив подруге, что отцу это явно не понравится.

Бедные ребята и представить себе не могли, что одна из девушек, Ольга – дочь замполита части, подполковника Тарасова. Об этом при встрече не было сказано ни слова.

Прошла неделя. От ребят, как говорится, ни слуху ни духу. В томительном ожидании звонка прошло и второе воскресенье. Наконец, Юрий позвонил Галине и сообщил, что на этой неделе в субботу они придут с Ибрагимом в парк на то же место, где они встретились в первый раз. Девушка была от счастья на седьмом небе и, казалось, искала ступеньки на «восьмое». Она не стала звонить Ольге, а побежала к ней с радостной вестью. Галина позвонила в квартиру, но дверь никто не открывал. Ей не терпелось, и она вновь и вновь нажимала на кнопку звонка. Вдруг она услышала шум поднимающегося лифта и подумала, что это, возможно, Ольга возвращается домой. И она не ошиблась. Из лифта вышла Ольга с мамой. Галина, словно не замечая Веру Степановну, бросилась обнимать и целовать подругу. Ольга сразу же догадалась, в чем причина ее визита и ликования. Ее мать молча стояла, удивленно глядя на подруг. Потом, не выдержав, сказала:

– Ой, глядите у меня! Возьму ремень отца и выпорю обеих.