Исмаил Акаев - Серебреник. Исторический роман в трех частях

После небольшого ранения в бою Ибрагим получил очередную награду – медаль «За отвагу». Пролежав в госпитале месяц, он был выписан. Вскоре подошел конец срока службы, и Ибрагим был демобилизован в звании старшины. С военного аэродрома под Кабулом он летел до Москвы с офицерами, сержантами, рядовыми и ранеными. Военно-транспортный самолет летел тяжело, словно нес на себе груз смерти.

Люди на борту были мрачны, словно они оставили на чужой земле что-то главное, важное для них, может быть, частицу человеческой доброты, а может быть, и всю человечность, оставив себе только злобу и черствость. Каждый из них думал о том, как он встретится с близкими и родными, что будет рассказывать им. Они так долго ждали этого часа, чтобы покинуть чужую землю, где они сеяли только смерть и злобу. А возможно, кому-то из них, из офицеров, придется по долгу службы вернуться назад, чтобы потерять там и саму жизнь. Они летели на свою родину опустошенные, хотя им перед отправкой домой, на плацу, было сказано, что они с честью и достоинством выполнили свой интернациональный долг и что их Родина СССР никогда не останется в долгу перед своими героями, воинами, отдавшими святой долг. Тогда все они испытывали чувство гордости. Но как только их самолет взлетел в небо, и рядом с их бортом показались сопровождающие истребители-штурмовики, люди вдруг перестали смотреть друг другу в глаза. Они почти все опустили головы и о чем-то задумались. Некоторые офицеры достали из поклажи водку и закуску и пытались, шутя развеять атмосферу отчужденности, разогреть стальную холодность. Но все оставались замкнутыми.

Сойдя с поезда «Москва-Грозный» на перрон железнодорожного вокзала Грозного, Ибрагим подошел к таксисту и объяснил ему куда ехать. Радости встречи с родиной, казалось, не было предела. Он ехал в такси по осенне-утреннему Грозному и во все глаза смотрел по сторонам. Он как будто впервые видел эти улицы, дома, спешащих по своим утренним делам людей.

Проехали город. Вдоль трассы лежали поля, а впереди, словно преграждая машине путь, стояли горы. Чем ближе подъезжали к селу, тем яснее открывалась великолепная панорама, созданная природой. Уже отчетливее стали виднеться лесистые горы, покрытые желто-золотистым осенним ворсом. За ними возвышались скалистые снежные горы. Мирная, спокойная Чечня во всей своей красе встречала Ибрагима. Дома не знали, что он приедет именно в этот день, но ждали.

Ибрагим ехал домой, радуясь, что наконец-то он увидит родителей, брата, сестру, друзей и родственников. Но радости от предстоящей встречи мешала грусть, которая не покидала его с того самого момента, когда он узнал, что произошло с Ольгой. В Москве Ибрагим навестил Крутова. Тот был очень рад встрече, рад тому, что его друг вернулся с войны целым и невредимым. После крепких объятий он поведал ему о печальной новости, которую узнал из письма Галины. Она сообщила, что письма от Ибрагима и Юрия они не получали, видимо благодаря отцу Ольги, а сами они не знали куда писать. Они даже в отчаянии обратились к капитану Литвинову, но его обещания помочь не оправдали их надежд. Ольга носила под сердцем ребенка Ибрагима. Никакие уговоры и угрозы не смогли заставить ее избавиться от внебрачно зачатого ребенка. При родах она скончалась, врачи не смогли спасти даже ребенка. Родители Ольги переехали в Ленинград на новое место службы.

Читая письмо, Юрий рыдал, а Ибрагим молча его слушал, устремив в никуда свой взгляд. Боль пронизывала его всего с ног до головы, а сердце разрывалось. Он был уверен, что это он убил ее, он винил только себя. Винил за то, что, защищая интересы гнилой политики государства, не смог, не сумел защитить свою любовь, своего ребенка. Почему он должен жить? Почему он жив? Почему его не убили? За что его так жестокого карает судьба? Его вдруг словно прорвало. Он начал срывать с себя ордена, погоны, сорвал китель, начал его топтать…

Юрий схватил его за грудки и со всей силы встряхнул, чтобы привести в себя. Он усадил Ибрагима в кресло и налил ему стакан воды. Ибрагим отпил пару глотков. Юра взял из холодильника бутылку водки и предложил ему выпить, помянуть Ольгу и ребенка. Ибрагим ответил, что у них, у чеченцев, спиртным не поминают умерших.

Юрий сообщил ему, что на днях должна приехать Галина и что они решили пожениться и будут рады видеть его на свадьбе. Сообщая другу эту новость, Юрий пытался скрыть свою радость, а сказал это как бы, между прочим, давая этим понять, что и в горе, и в радости они вместе на всю жизнь.

На следующий день они купили Ибрагиму кое-что из гражданской одежды, так как Ибрагим решил, что он больше никогда не наденет военную форму, а ордена и медали он оставил на память своему другу. Потом они поехали на Курский вокзал и, там попрощавшись, обещали писать друг другу, ездить в гости и расстались.

…Машина подъехала к селу. Живописное предгорное село уже пробудилось и жило своей утренней жизнью. Бегая по дворам, кудахтали куры в поисках пищи, важно шествовали гуси, овцы, жалобно блея, спешили на луга, где они, несмотря на позднюю осень, могли нащипать себе на прокорм высохшую траву.

Радуясь жизни, с палками наперевес бегала и играла в понятные только детям игры, неугомонная детвора. Обсуждая на ходу извечные женские темы, с ведрами на коромыслах шли на родник и возвращались с родника женщины. Любуясь идиллией сельской жизни, Ибрагим чуть не прозевал свою улицу. Наконец машина выехала на Береговую улицу, где он жил. Веселого нрава и обладающий определенной предприимчивостью таксист, решил выжать с этого извоза максимум пользы, а заодно, конечно, стать вестником добра. Усиленно нажимая на клаксон сигнального гудка машины, он ехал по улице на малой скорости. Удивленные люди выглядывали из своих домов, а детвора, получив взамен своей игре новую игру, приветствовала рулады, издаваемые клаксоном.

Подъехали к дому Ибрагима. На улицу выбежали все его родные. А впереди, конечно, самая родная и красивая на свете – нана (мама). И только отец не вышел. Даже в такую минуту мужчина должен оставаться мужчиной. Горе и радость он должен встречать достойно, по мере сил сдерживая свои эмоции, не показывая их людям, в том числе и своим домочадцам. Таксист, заслонив дверь машины со стороны Ибрагима, во всеуслышание заявил:

– Из самого Грозного в целости и сохранности я привез вам сокровище в виде статного красавца, которого вы ждали целых два года. Он утверждает, что он ваш сын и едет из армии домой. Хоть он и не в военной форме, судя по вашим глазам, я склонен ему верить. Но для полной уверенности, мне нужно доказательство.