Исмаил Акаев - Серебреник. Исторический роман в трех частях

Ободренные призывом Ельцина «брать суверенитета столько, сколько сможете» многие автономные республики тешили себя надеждой подписать Союзный договор уже с РФ, и, естественно, в этих условиях прагматичный взгляд на будущее СССР подсказывал региональный лидерам держаться на стороне российской администрации.

События, которые произошли в последующие годы, показали, что урегулирование взаимоотношений с Чеченской Республикой федеральный центр умышленно затягивал для того, чтобы использовать Чечню и ее народ в своих грязных политических играх. В то же время в средствах массовой информации формировался образ врага – образ «злого чеченца», который виноват во всех несчастиях русского народа. Каждое преступление с участием чеченца или чеченцев широко освещалось в прессе и на телевидении. Усиленно создавался образ народа как монстра, патологически приверженного к бандитизму.

Целая нация, еще недавно строившая светлое будущее вместе с другими народами СССР, поголовно превратилась в преступников. И никто не хотел вспоминать, что Чечено-Ингушская Республика, по сводкам МВД, являлась чуть ли не самым благополучным регионом по криминогенной обстановке. Не хотели вспоминать и о том, что чеченские воины плечом к плечу с воинами других национальностей боролись и в годы второй мировой войны и в локальных войнах, как, например, в Афганистане. История этих войн не знает случая, чтобы хоть один чеченец стал предателем. Не хотели вспоминать и то, что на всесоюзных ударных стройках трудились чеченцы, многие из которых стали передовиками труда. О положительном – ни слова или очень мало, именно в той мере, в которой это не будет воспринято сознанием в потоке негативной информации.

А в самой Чечне, наряду с положительными тенденциями в жизни общества, наблюдались и отрицательные.

Осенью 1991 года внутри чеченской элиты образовались два блока, так или иначе объединившие всю ее активную часть. Первый блок, так называемая «старая гвардия», состояла из представителей советской партийно-хозяйственной номенклатуры, и второй блок – «новые чеченцы». Последние сумели привлечь на свою сторону маргинальные слои чеченского общества. Представители «старой гвардии» имели неоценимый опыт работы как в политической, так и в экономической сферах жизни общества. «Новые чеченцы» обладали набором противоречивых качеств. Активность, инициативность, высокая приспособляемость к меняющимся условиям уживались у них с авантюризмом и предельной неразборчивостью в средствах. Среди «новых чеченцев» было много людей с низким уровнем образования, небольшим опытом практической работы. Начался постепенный процесс вытеснения «старой гвардии» «новыми чеченцами» из всех сфер социально-политической жизни общества. Конечно, это не могло не сказаться как на государственном секторе экономики, так и на политических процессах, происходивших в республике. В Чечне, как и по всей России, шел процесс передела власти, собственности, и в этом процессе созидательные начала не могли найти себе надлежащего применения. Официально сохранялся запрет на приватизацию государственной собственности, но процесс развала государственного сектора экономики уже начался.

В то же время день ото дня росло число частных торговых предприятий, предприятий службы быта. Благодаря развитию транспортных, воздушных и автомобильных сетей, усиленно развивалась торговля. Следует заметить, что все граничащие с Чечней северокавказские республики в немалой степени пополняли свой недостаток в продовольственных и промышленных товарах на рынках Чечни.

Бюджетное финансирование Чеченской Республики производилось из федерального центра (это при том, что Чечня объявила себя независимым государством). Закономерно, что при этом положении все негативные процессы, происходившие в экономике России, сказывались на экономической жизни в Чечне. Так называемые молодые реформаторы задались целью преодолеть экономический кризис в России за счет людей, занятых в государственном секторе. По всей России начались задержки по зарплате, разумеется, и в Чечне, которая де-факто полностью от нее зависела. В этих условиях стоило ситуации обостриться, как сразу же, как по мановению волшебной палочки, появлялись денежные средства, и задолженность по зарплате сразу же погашалась. Это касалось и выплат пенсий и пособий.

После избрания президентом Чеченской Республики Ичкерия Джохара Дудаева Саид вернулся домой хмурым. На второй день он пошел в районный отдел внутренних дел (РОВД) Ленинского района, где занимал должность старшего следователя по уголовным делам. Написав рапорт об отставке, он зашел в кабинет начальника, с которым был в приятельских отношениях. Начальник был профессионалом старой школы, и он сразу же понял состояние Саида и мотивы, которые толкнули его на этот шаг. Он и сам подумывал об отставке и поэтому без лишних слов наложил резолюцию на его рапорт об увольнении. Без излишних проволочек Саид получил свои документы в МВД республики. Здесь, в МВД, нуждались в вакансиях, так как рвущихся к власти людей было теперь предостаточно. Торгаши-толстосумы были готовы платить за должность любые деньги, лишь бы власть была у них в руках, и они ее получали несмотря на профессиональную непригодность.

Грусть-тоска распирала грудь Саида. Он принял чрезвычайно мучительное для него решение – покинуть родину. Хотя он родился в Казахстане, родиной всегда считал землю своих предков. Он не знал и не мог знать, вернется ли он когда-нибудь на свою родину. Но он решил. Решил твердо, пусть ценой собственной жизни, но он уедет, увезет свою семью – детей, жену – ради их же блага. Уедет от этого хаоса, от смуты. Уедет от встающих перед ним бесконечно длинных, нескончаемо мрачных картин, которые ему рисовал его богатый жизненный опыт, его знания.

Он сомневался в том, что в России может установиться подлинная демократия. Он сомневался и в том, что режим Дудаева принесет на его малую родину независимость и свободу. Наблюдая за Ельциным, Дудаевым и их окружением, он сделал вывод. Вывод неутешительный. Он уверен, что эти люди ничего, кроме зла, своим народам не принесут. По газетным публикациям он пришел к выводу, что готовится нечто страшное для его народа. И ради будущего своих детей он решил уехать в Германию, в страну установившейся демократии. Пусть ему будет трудно, пусть вдали от родины, пусть чужие люди и чужое общество, пусть чуждый уклад жизни, но участвовать в сомнительном эксперименте в государстве с сомнительным прошлым он больше не желал.