Далия Трускиновская - Сыск во время чумы

Судя по силе голоса, он был жив и, коли ранен, не смертельно.

Левушка левой рукой взял на себя повод и заставил коня сделать вольт. Только на повороте и стало ясно, что Архаров мирно беседует с разносчиком, просто загорожен и конем, и углом дома.

А еще мгновение спустя Левушка узнал и разносчика.

Это был переодетый полицейский служащий Карл Иванович Шварц.

– Вот, изволь радоваться, чуть не пристрелили, – сказал Архаров. – Спешивайся, Тучков, держи коней. Разговор у нас затевается долгий.

– Я уже вашей милости говорил, что занимаюсь розыском по своей части, – меланхолично молвил Шварц. – Подробности полицейского розыска посторонним людям неудобь сказуемы.

– Ну а коли бы мы с тобой одно и то же искали? – спросил Архаров. – Тогда как – сказуемы?

– Нет, ваша милость.

– Чтоб те…

Архаров говорил, коли проверять по часам, не менее минуты. И это была весьма насыщенная минута.

– Погоди, Николаша, – подал голос Левушка. – Давай наоборот.

– Как – наоборот? – Архаров, не поняв затеи, тем не менее сильно возмутился. – Мы сейчас вот что сделаем – мы этого сыщика хренова доставим на Остоженку и дождемся его сиятельство. А его сиятельство облечен губернаторскими полномочиями – стало быть, его приказание для полиции – закон. Ты, черная душа, ждешь, что ли, что Юшков вернется – тобой командовать? Я за Юшкова!

Немец молчал.

– Да не шуми ты, Архаров! Сделаем наоборот – раз он не желает говорить, мы ему все расскажем! – предложил Левушка.

– Как это – расскажем?! – тут Архаров замер с раскрытым ртом и, помолчав довольно долго, засмеялся. – Ну, Тучков, быть тебе при дворе в случае! Коли мы ему расскажем – он не сможет притвориться, что не слышал, разве что уши себе зажмет. Слушай, черная душа. Я по приказанию его сиятельства графа Орлова ищу убийц митрополита Амвросия. Я на них поставил ловушку, и в нее угодил человек, который, переодевшись разносчиком, в здешних краях околачивается. Но сбежал, сукин сын. И вот я тебе, полицейскому служащему, даю приметы злодея, который причастен к убийству митрополита! Тучков, будь свидетелем – сообщаю в полицию о злодеянии, как законопослушный подданный Российской империи!

– Сие – ваше дело, а мое дело иное, – отвечал Шварц.

– Порядок соблюдаешь, черная душа? – нехорошо полюбопытствовал Архаров. – Ну, слушай далее. Тот сукин сын, убегая, скрылся в неком здании, и я полагаю, что в том здании у злодеев логово… ага!

– Попался! – завопил довольный Левушка.

Шварц действительно не сумел скрыть интереса к архаровской новости.

– Да будет тебе порядок соблюдать! Коли ты мародеров выслеживал – так и говори… – тут Архарова осенило. – Слушай, Тучков, а помнишь ли…

– Что? – Левушка прямо весь подался к Архарову.

– Помнишь ли, как черную душу из огня спасали?

– Как не помнить!

– А ты? – Архаров повернулся к Шварцу.

– Таковые оказии запоминаются надолго, – молвил Шварц.

– Я тебя, Тучков, тогда за поджигателями вдогонку спосылал. Ты вернулся ни с чем – и что ты мне доложил?

Левушка задумался. На мальчишеской рожице отразился испуг – такое бывало частенько в тех случаях, когда подпоручик Тучков не совсем понимал, чего от него хотят.

– Не майся, сам скажу, – помог ему Архаров. – Ты доложил, что напоролся на фуру с мортусами. Что спрашивал у них про беглецов, а они промолчали.

Говоря это, он внимательно следил за немцем.

Тот, имея от природы лицо спокойное, а с годами выработав в нем унылую невозмутимость, тем не менее выдал себя взглядом.

– Ну так что же? У них, видать, обычай таков – не отвечать. Помнишь, ночью? – сказал Левушка.

– Обычай-то обычай… Карл Иванович! Какого рожна ты выслеживаешь мародеров возле чумного бастиона? Тебе странным показалось, что они исчезают прямо на глазах, или же появляются неведомо откуда? И в то же время непременно где-то поблизости фура с мортусами скрипит, а мортусы – в дегтярных робах, лиц не видно!

– Вашей милости угодно увязать шалости мародеров с беспрепятственными передвижениями мортусов? – деловито осведомился Шварц. – Сие более чем логично. Однако я должен убедиться, прежде чем докладывать о своем розыске…

– Сейчас убедим, – пообещал Архаров.

– Архаров! – восторженно взвыл Левушка. – Архаров, ты… ты… жениаль!

Тот покосился на него – но Левушка ничего женского не имел в виду, а просто от избытка чувств высказался на французский лад.

– Коли верить сведениям вашей милости, – Шварц коротко поклонился Левушке, – то выходит, тогда, при пожаре, мои злодеи прибыли на фуре, в балахонах мортусов, и та фура ждала их где-то в переулке. Нечто подобное я подозревал, но доказательства не имел. Будучи отогнаны вашими милостями, они успели добежать, набросить на себя сии маскарадные капуцины…

Левушка сделал большие глаза – Шварц употребил петербуржское модное словечко. Длинный черный маскарадный плащ с капюшоном, достаточно широкий, чтобы укрыть дамскую фигуру в пышных юбках, именно так и назывался. Был, правда, не дегтярным, а шелковым или же атласным.

Немец пошутил!

– … взять крюки и сесть на фуру. Сие близко к истине, – Шварц склонил голову, показывая, что признал правоту Архарова.

– Так. О мародерах, притворившихся мортусами, мы договорились.

– Коли не наоборот, – возразил Шварц. – О мортусах, сделавшихся мародерами. Ведь никто из гарнизона не сопровождает фуры в их странствиях по Москве.

Архаров задумался.

– Вот ты как дело повернул…

– Тогда, получается, этот Федька с другими негодяями и приезжал поджигать Головинский дворец? – спросил Левушка и на хмуро-недоверчивый взгляд Архарова отвечал: – Помнишь, мы выскочили – а они уже на фуре?

– Дни все короче, ежели вы изволили заметить, и немалую часть своего труда мортусы совершают в темноте, – напомнил Шварц. – Чем они и пользуются. Но, с другой стороны, негодяи сильно рисковали, поджигая дворец. Конечно, они могли увезти на фурах немало добра, прикрыв чумными рогожами. Да только куда бы они с тем добром дальше делись? Везти крупные предметы домашнего обихода к себе на бастион было бы для них крайне неосмотрительно, мелких же и ценных предметов, удобных для сокрытия, они во дворце, скорее всего, не нашли бы.

– Спрятать в любом доме можно, вон сколько стоит пустых домов… – подсказал Левушка.

– Таковая экспедиция занимает немало времени, а мортусам следует ночевать и кормиться в бараке, к коему они приписаны. Коли бы они не пришли ночевать – это бы для них плохо кончилось… Однако ваш домысел, сударь, я принимаю к сведению, – любезно сказал Левушке Шварц. – Хотя он и противоречит моему домыслу – попугать его сиятельство решили фабричные с кирпичных заводов, затеявшие бунт.