Анна Максимилианова - Libertas, vale!

Изумлённый жених не ожидал такой решительной атаки, да ещё в самом начале разговора. У него появились опасения, что Марцелла настроила свою дочь против него, чтобы сорвать заключение этого брака. Он понял, что если ему не удастся расположить к себе эту прекрасную девушку сейчас, то брак может не состояться, а если и состоится, то не принесёт никому счастья.

– Позволь заметить, что ты несправедлива в своих высказываниях, благородная Клавдия. Из твоих слов можно заключить, что казнённые иудеи были невинными жертвами. Однако они были вооружёнными мятежниками, которые нарушали порядок в стране и убивали римских солдат. Из-за их враждебной деятельности римские женщины становились вдовами, и римские дети оставались сиротами. Конечно, если легионер успевал жениться до поступления в армию. Я думаю, ты знаешь, что согласно законам Августа заключать браки во время военной службы легионерам запрещено. У меня нет угрызений совести, потому что в Иудее я действовал в результате необходимости и в рамках закона. Одержав победу над восставшими после ожесточённых боевых действий, в которых полегло немало моих солдат, мне пришлось прибегнуть к жёстким мерам, чтобы предотвратить ещё большее насилие. Я приказал казнить две тысячи самых опасных мятежников, которые были зачинщиками восстания, и с миром отпустил всех остальных. Если бы я отпустил всех, то мятежи возобновились бы очень быстро, что привело бы к новому кровопролитию. В итоге мы могли бы полностью потерять Иудею. Если наместники провинций будут проявлять мягкотелость, то в конце концов наше государство вернётся к размерам Италии или даже к семи холмам Рима. Ты этого хочешь, прекрасная дева? – с ироничной улыбкой закончил свой серьёзный ответ сенатор. Хотя его красивые губы улыбались, обнажая безупречные зубы, глаза смотрели очень строго и испытующе.

– Нет, нет, конечно, нет, – поспешила заверить его Клавдия и опустила взгляд. Она до сих пор стояла на том же самом месте у подножия каменной лестницы, где её оставила мать. Казалось, девушка не хотела ни на йоту приблизиться к своему жениху. Он вздохнул и устремил взгляд вглубь сада, утопавшего в цвету и пышной зелени. Его тихий вздох потерялся в радостном журчании фонтанов и ликующем щебетании птиц. Пьянящий аромат роз услаждал тонкий весенний воздух. Публий Квинтилий понял, что совершил ошибку. На неожиданную атаку он ответил блестящим контрударом и, судя по молчанию и опущенному взгляду своей невесты, победил. Но как бесславна была эта победа! Перед опытным политиком и военачальником, потупив глаза, стояла юная, непорочная девушка с доверчивой, ранимой душой. Она должна быть очень встревожена и напугана тем, что по чужой воле скоро окажется в полной власти незнакомого мужчины. Гордая патрицианка хотела скрыть свой страх под высокомерной надменностью, с которой она встретила своего жениха. Осознав причину её враждебности, Публий поспешил исправить свою ошибку и мягким голосом предложил:

– Давай прогуляемся по саду, Клавдия. Он так прекрасен!

– Да, наш сад – это, должно быть, самое красивое место на свете. Я могу часами гулять по его аллеям и даже почти не жалею, что мне нельзя покидать его пределы, – оживилась притихшая девушка. Они направились вглубь сада по широкой дорожке между отцветающими апельсиновыми деревьями. Лепестки их белоснежных цветков чудесным ковром устилали ухоженные газоны. В благоухающем дивными ароматами воздухе переливисто зазвенела соловьиная песня. Прозрачно-голубое вечернее небо над сказочным садом казалось бездонным. В закатном зареве медленно догорал знойный день. Сад был обнесён высокой стеной и казалось, что никакие горести жизни не могут проникнуть в этот райский уголок, где расцветали прекрасные розы и чистые девичьи мечты. «Зачем эта юная красавица начала разговор о крестных муках? Мрачным мыслям о врагах, страданиях и смерти здесь совсем не место. Кроме того, наивная девочка не знает ничего о реальной жизни за этими стенами. Как она может судить меня?» – размышлял обеспокоенный жених. Наконец, он вкрадчивым голосом спросил:

– Ты знаешь, что сделал Марк Лициний Красс после подавления восстания рабов под предводительством Спартака?

– Да, он приказал распять шесть тысяч рабов на крестах, расставленных вдоль дороги Via Appia от Капуи до Рима, и наверняка это было ужасное зрелище!

– Было ли восстание Спартака опасным для нашего государства?

– Конечно, ведь стотысячная армия разгневанных рабов шла на Рим, чтобы разграбить его и убить всех власть имущих.

– Случались ли с тех пор такие крупные восстания рабов?

– Нет.

– Это потому, что наказание, применённое к виновным, надолго осталось в народной памяти и предотвратило новые мятежи. Пойми, в Иудее было необходимо прибегнуть к жёсткому наказанию. У меня не было другого выбора. По долгу службы мне часто приходилось выступать в роли вершителя чужих судеб, но при этом я никогда не испытывал упоения от собственной власти. В молодости я зачитывался трудами Платона об идеальном государстве и выучил тогда основные его максимы наизусть с целью всегда руководствоваться ими. Но, к сожалению, не все они применимы в реальности, – в спокойном, ровном голосе сенатора звучала лёгкая грусть. – Поверь мне, Клавдия, я не жестокий и не равнодушный человек. Я лишь действую в интересах отечества, чего бы это ни стоило. Моя собственная жизнь принадлежит не мне самому, а нашему великому государству.

– Значит государственные дела занимают всё твоё время, и его не остаётся ни на что больше?

– Нет. Почему же? Несмотря на мою обычную занятость, у меня много интересов помимо службы. Например, я люблю театр, гонки колесниц и литературу. В свободное время я много читаю.

– Правда? Я тоже. У тебя есть любимые литературные произведения?

– Да, конечно. Одно из них – это «Энеида» Вергилия. Её нельзя не любить, потому что в ней нашли высшее художественное воплощение идеи единства, величия и славы Рима. Кроме того, Вергилий замечательный поэт. Его язык необыкновенно прекрасен. Только прочитав его стихи, можно по-настоящему понять выражение «живое слово».

– Ты меня ничуть не удивил. Я так и думала, что это классическое произведение, прославляющее могущество нашего государства и императора, должно полностью соответствовать вкусам такого патриота, как ты. Есть ли другие книги, которые тебе нравятся?

– Очень много, например, поэма Овидия Назона «Героини».

– Не может быть! – ахнула девушка и стала с любопытством вглядываться в непроницаемое лицо политика, который скоро должен был стать её мужем. – Это моё самое любимое произведение. Чем оно тебе нравится?

– Поэма «Героини» позволяет мне взглянуть на хорошо известные истории под другим углом зрения, то есть с женской перспективы, что абсолютно уникально. Кроме того, трудно переоценить высокий эмоциональный заряд этого произведения. Я несколько раз перечитывал трогательное письмо Пенелопы Улиссу, и каждый раз мастерски переданная душевная мука героини трогала моё сердце. Я даже поймал себя на сентиментальной мысли о том, что хоть раз в жизни хотел бы получить от женщины такое же письмо, полное страстных заверений в любви, горячих клятв в верности и искренних изъявлений тревоги за меня.