Рустам Рустамов - Падение. Том 2

– Почему сразу дурак, и я не шучу нисколько, ты сначала хорошенько подумай над тем, что я сказал, потом осуждай меня. А если говорить о совести, то она и раньше особо не тревожила, отворачивалась, когда надо было, может, и австралийская собака по породе, но уже прирученная, хуже чем домашняя болонка. Тявкает по обстоятельствам. Женщины таких носят в сумочках.

– Ты при виде женщины не только совесть, но и голову теряешь, знаю. Скажи честно, ради них на что готов идти? Военную тайну выдашь? – смеется.

– Ты же знаешь, мы уже сколько лет с тобой собутыльники, как бы ни был пьян, язык не развязывается, лишнего слова не скажу, а как вижу округлые формы – все, пиши пропало. Так что любая военная тайна – тьфу, при виде хорошенькой не только свои, но и твои выдам, так что меньше болтай мне про свои БПК.

– Слушай, еще один вопрос. Почему ты «специализируешься» все по замужним женщинам? Не стыдно лезть в чужую семью, ты же вносишь разлад в нее?

– Нет, любезный, ты не прав, я не вношу разлад, как ты выразился, а, наоборот, укрепляю первичную ячейку коммунистического общества, а вот ты разбиваешь надежду на ее рождение.

– Во как ты загнул, объясните, пожалуйста, как это?

– Очень просто. Мои часто те, которым нужно просто приключение, игра, и они получают от меня то, чего хотят. С самого начала даю им понять, что на меня никакой надежды, и они, понимая это, берегут свой основной аэродром. Уйду я по какой-то причине – она убедится, что надежнее мужа никого нет, и держится за него. И мне проблем меньше, потом, самое главное – экономически выгодно. Купишь раз в три встречи какую-нибудь розу, она счастлива. Тут же начинает: «Ой, спасибо, муж никогда не дарит мне цветов». Знаешь, как гордость распирает!

– Знаю, гордость особенно сильнее тебя распирает, когда за работу хвалят.

– Не отвлекай, дай договорить. Вот ты поступаешь низко, убиваешь надежду той, которая хочет построить ячейку коммунизма. Как говорил мой родственник Остап Бендер, надежду женщины нельзя убивать, ради этого даже женился, помнишь?

– Во-первых, он такого не говорил, во-вторых…

Не дал договорить:

– Не говорил, значит, так думал, иначе бы не женился на той мадам, не помню, как звали, то ли Гриценко, то ли Грищенко, или Геращенко. Что во-вторых?

– Во-вторых, ты так же драпаешь, как твой родственник, от женщин. Кстати, почему ты его родственником называешь?

– Отвечу в твоем стиле: во-первых, я драпаю не от женщин, а от их мужей, а во-вторых, он мой родственник, потому что у меня папа тоже турецкий подданный, но ты об этом никому не говори.

– Слушай, когда ты хотел увольняться со службы, почему не сделал этот факт случайно известным? Тебя бы вмиг выперли.

– Да, выперли бы вмиг, но потом куда бы я устроился, разве что инженером по обработке верхних слоев асфальта! Они там у образованных дворников в трудовых такие записи делают. Туда приходят люди за квартирой, чтобы не портить книжку, делают такие записи.

– Понял тебя от и до, давай отправь тогда и сейчас свою совесть куда подальше, чтобы не путалась под ногами. Мы делаем доброе дело, а она нам мешает. Все равно миром правит добро, не унывай.

– Не знаю, к чему ты приплел эти понятия сюда, какое доброе дело мы делаем, а если по мне, то я вообще не понимаю, что оно такое. Во все времена миром правило и правит зло. Вспомни историю, был ли хоть какой отрезок времени, чтобы в мире было благоденствие? Одно зло сменяло другое, они вначале лозунги выдвигают благородные, а потом встают на путь своих бывших противников, только более жестоко двигаются, как говорится, учитывают ошибки, только не в сторону улучшения жизни масс, а чтобы удержать приобретенные позиции. Веками система правления в России приучала народ к мысли, что последующая форма будет гораздо хуже. Они это показывали на деле, и эта мысль уже осела в мозгах народа, в генетической памяти. Почему происходили события в соцстранах, как ты думаешь? Потому что у них в мозгах другая программа.

– Я тебе скажу немного по-другому. Система правления не приучала народ ни к какой мысли, она просто учитывала характер мышления народа и строилась сообразно с этим мышлением.

– Можешь яснее выразиться, какой образ мышления у народа?

– Могу и очень легко. Образ мышления рабский. «Славянин» переводится со многих языков – с английского, греческого и еще с какого-то – как «раб» и никак не по-другому. Рабам свобода не нужна, более того, они ненавидят ее. Раб мечтает только о хозяине, который кормил бы хорошо и, самое главное, чтобы был жестоким. Как бы жестоко хозяин ни наказывал раба, тот будет любить его, если только еще более жестоко накажет его соседа, то есть другого раба. В этом кроется суть опыта, о котором ты говоришь.

– У нас не все славяне, есть другие народы, названия которых не переводятся как «рабы», а они почему терпят? «Таджик», например, переводится как «носитель царской короны», что про них скажешь тогда?

– Потому что немного уже приучили репрессиями, и потом, братья-славяне не дадут им уйти. Рабы ненавидят не только свою, но и чужую свободу, извини за повтор. Ты лучше скажи о своем народе, кто есть вы?

– Я думаю, мы в самом деле азербайджанцы. Отец говорил, что раньше, до середины тридцатых годов, их называли тюрками, но я с этим не совсем согласен. В нас много разной крови течет: албанская, тюркская, персидская и арабская. Почему я так думаю, сейчас поясню, это чисто мое мнение. У нашего народа есть такой музыкальный жанр, называется «мугам». Его нет у других тюркских народов, есть у персов, практически один в один и у арабов, но не такой, как у нас. Кстати, исполнение Корана базируется на нашем мугаме. Инструменты сопровождения тоже одни и те же: тар, кеманча и нагара. Просто, наверно, процент албанской крови у нас больше. Еще один момент: у нас есть город Казах, кстати, я там родился, так вот, думаю, откуда это название? Может, там жили казахи, кто его знает, они есть потомки кыпчаков, вот еще одно доказательство к моим словам. Ладно, вернемся к тебе, а то я запутаюсь и навру тебе, будет нехорошо и некрасиво. Ты же вроде тоже славянин – и что, выходит, тоже раб?

Задав этот вопрос другу, наш герой задумался: «Интересно, откуда он вычитал такие вещи», – потому как об этом он знал только из записей старого учителя.

– Наша история тоже гораздо сложнее, и в ней не меньше вранья, чем в других. Я не все знаю о наших корнях, могу сказать только одно: история Киева вся выдуманная, и строился он не в десятом веке, как пишут, а гораздо раньше.

– Понятно, значит, корни всех бед в рабстве. Оно же источник зла. В истории много раз было восстание рабов, значит, не все потеряно, когда-нибудь восстанем и мы – современные рабы.

– Знаешь, почему столько зла в мире? Не знаешь! Мы ушли от религии – вот первопричина всех бед, мы потеряли христианскую добродетель, а вы свою, мусульманскую.