Рустам Рустамов - Падение. Том 2

Как мы помним, наш вояка в свое время тоже хотел увольняться, но повод у него был простой – учиться; теперь он учился, а желание осталось, только теперь с наполненным содержанием.

В голове начали проявляться нездоровые мысли: уже достаточно был наслышан о писателях-диссидентах, или «инакомыслящих». Сам начал подумывать о том, как бы тихо и мирно «свалить» в какую-нибудь страну и жить своей жизнью, работать и играть в свое удовольствие в шахматы. Конечно, на первый взгляд, все у него было: служба (вместо работы вполне сойдет), учеба и, конечно же, любимое занятие – шахматы – никто ему не запрещал. Однако понимал, что этого мало, нужна свобода духа, чтобы никто даже не мог помышлять о запрете чего бы то ни было, конечно, имея в виду чтение книг, или просмотр фильмов, или открытое обсуждение политических вопросов.

Его коробило от слова «инакомыслящий», задавал себе вопрос: «Почему мыслить по-своему, то есть отлично от других, – это политическая неблагонадежность?»

Конечно, прекрасно понимал: чтобы валить, надо что-то иметь в плане денег, или обладать какой-нибудь сверхсовременной, технической информацией. Ничего этого у него не было; деньги не водились отродясь, а техническая информация, которой обладал, была не то что вчерашнего, а позавчерашнего уровня. Допотопная техника, которую он ремонтировал и устанавливал на кораблях, никакого интереса не представляла по сравнению с той, имеющейся за бугром, о которой слышал от институтских ребят и читал в технических журналах.

Его вводила в ступор военная и политическая истерия, нагнетаемая на каждом шагу. Основу военной доктрины составлял главный лозунг того времени: «Военная опасность на западе сохраняется, а на востоке возрастает», имея в виду под востоком Китай, с которым в то время Советский Союз был «на ножах». На политзанятиях замполиты разных уровней долдонили о том, как весь мир хочет уничтожить и поглотить миролюбивый Советский Союз и не только его, также и его союзников по социалистическому лагерю.

Он понял: нужно обладать такой информацией, которая могла бы заинтересовать соответствующие службы любого иностранного государства. Таковой могла быть только информация о разведке и контрразведке; хотя и служил в бригаде кораблей технической разведки, его знания в этой области носили чисто технический характер, но не оперативный.

Долго думал, что бы такое сделать, чтобы получить доступ к интересным материалам. Вспомнил разговор с Витей Мельниковым о вступлении в партию, чтобы заслужить большее доверие, и вскоре обратился в первичную парторганизацию с заявлением о приеме в ряды кандидатов в члены КПСС; прошло не более двух месяцев, как он стал кандидатом, первый шаг был сделан, о моральной стороне своего поступка старался не думать, ибо уже научился правилу: «Цель оправдывает средства».

Иногда, оставаясь один с самим собой, пытался находить причины внутреннего противопоставления себя существующей идеологии и легко находил; немалую роль в этом сыграла его дружба с однокурсником из западной Украины, Рещенко Анатолием. Дело в том, что тот тоже после учебы был направлен на Тихоокеанский флот, и они регулярно общались. По мере усиления доверия, тот все больше и больше рассказывал из украинской истории, в частности о союзе СССР и Германии по разделу Польши и присоединении Западной Украины, Белоруссии, Бессарабии и Прибалтики к Советскому Союзу. Особое впечатление на него произвел рассказ друга о голоде тридцатых годов в Украине и в Белоруссии, который был устроен, как говорил друг, умышленно руководством центральной власти. С его слов было ясно, что в те годы умерли от голода около шести миллионов человек. Тогда же приоткрылась завеса тайны событий пятьдесят шестого года в Венгрии и шестьдесят восьмого года в Чехословакии. Конечно, все эти «исторические открытия» не могли не производить на него нужного впечатления.

Для него стало открытием еще то, что народы из присоединенных республик массово переселялись в районы Сибири и средней Азии. К этому времени ему было известно только о регулярном, плановом выселении азербайджанцев из Армении.

Стал глубже интересоваться этой историей и выяснил для себя массу интересных фактов о выселении народов Кавказа и Крыма в годы войны и после. Конечно, в свое время читал из записей учителя о выселении кавказских народов в восемнадцатом и девятнадцатом веках из Кавказа. Знал, что черкесов как народ стерли с лица Кавказа, знал также о трагедии других адыгских народов. Но для него это было историей, никак не мог думать, что это целенаправленная политика, независимая от времени и от того, чья власть в Москве – царя или генерального секретаря.

Политика грабежа духовных и материальных ценностей оставалась неизменной, разве что не навязывали насильственную христианизацию, но ее заменила коммунистическая идеология, которая опутывала все, всех и везде и навязывалась не менее насильственно, чем ислам.

У него в сознании возникал совсем другой образ братского союза республик равных; теперь понимал, что отношение империи к Украине (также и к другим, за исключением Армении) не особо отличается от отношения к Азербайджану. Для себя вывел формулу: «У империи есть только интересы, друзей у нее не может быть». Со своей стороны, делился с другом тем, что знал сам, рассказывал то, что читал в записях учителя.

Их общение на исторические темы приводило к взаимному взвинчиванию и враждебности к коммунизму, кроме того, происходило еще падение уровня доверия у других людей к идее коммунизма вообще. Начали гулять политические анекдоты.

Легкий ветерок брожения в умах, постепенно усиливаясь, раскачивал огромное дерево, и они понимали, что рано или поздно это дерево рухнет. Конечно же, Рещенко не одобрял вступление друга в ряды КПСС, но смирился и всегда выражал недоумение, порой называл его проходимцем, который говорит одно и при этом поступает против своих убеждений. Но у друга был свой план, которым он не делился и не собирался делать этого, по крайней мере, пока не собирался. «Придет время, там посмотрим; в подобных вопросах легкомысленная доверчивость к хорошему не приведет. Сказать всегда успею, а вот сказанное назад не вернешь», – твердил самому себе.

Был обеденный перерыв; Реван сидел в Ленинской комнате, разбирал какую-то шахматную позицию и был настолько увлечен, что не заметил, как к его столу подошел лейтенант:

– Здравствуйте, как успехи?

Повернулся к голосу и увидел лейтенанта-особиста, с которым пересекался в прошлом, когда устроил пальбу из пистолета в новогоднюю ночь.