Тамара Ла - Пятнадцатое воплощение. Исторический роман

Привычно придерживая ножны двух мечей на боках, Рамалли выскочил на крыльцо, перед которым слуги держали коней за поводья, быстро сбежал по ступенькам и сел на своего коня, смотря на то, что творится вокруг.

Радже Касиве пришла поддержка – могущественный военачальник Карна-Кубджа прискакал с отрядом воинов, набранных из ближних сел, и с ходу во дворе дворца напал на захватчиков.

Слева яростно бились между собой отдельные группы пеших воинов. Дом справа горел бездымно-ярко, на фоне небесной синевы обвитый высокими полосами пламени. Пожар разгорался и был готов перекинуться на ворота и дворцовые сооружения.

Слуги усадили Атарангу на его белую лошадь, и он обнажил меч, во главе своих воинов бросаясь в бой.

Вслед за ним воины вскакивали на коней и вступали в сражение. Со двора бой перекинулся на площадь. Вскоре всюду среди улиц и садов завязались отдельные стычки. Лишь к вечеру отряды Атаранги отстояли захваченный ими дворец и выбили отряд Карны-Кубджи из городка.

Во время боя отряд Алишпура поредел, и Атаранга на время передал ему треть своих телохранителей. В их числе и – Рамалли.

Утром следующего дня отряды Атаранги принялись усердно прочесывать ближние селения в поисках Касивы и его приближенных.

Всюду в окрестностях запылали поджигаемые села, их жители бросали свои жилища и разбегались во все стороны, спасаясь, кто как мог.

Отряд Алишпура прискакал в обезлюдевшее село. Рыская всюду, воины сновали меж покрытых травой хижин. Узкие улочки густо заросли изумрудного цвета травой, а сами хижины окружали сплошные стены из зарослей и высоких деревьев.

На краю села Рамалли вышел на поляну, и двое воинов, в тени высокого нима сидевших на земле возле стены хижины, при неожиданном появлении Рамалли прервали оживленный разговор, вскочили на ноги, и, оскалив зубы, и с быстротой и рычанием тигров кинулись на него.

Несколькими стремительными ударами меча поражая-убивая первого, Рамалли пришлось одновременно боковыми ударами отбивать меч второго врага, нападающего слева.

Еще пара ударов, и второй воин тоже повалился вперед, будто споткнувшись, с остановившимся взглядом широко раскрытых глаз. Схватка вышла столь короткой и стремительной, что Рамалли даже не успел рассмотреть лиц воинов, лишь их руки и мечи мелькали перед ним в бешенной игре поединка.

Ему на помощь выскочили на поляну еще двое воинов. Все вместе они вбежали в хижину, но, увидев там лишь сбившихся в кучку испуганных женщин и детей, выскочили обратно на свист-зов начальника, собирающего свой отряд.

Раджа Касива ускользнул от погони и бежал к соседнему царю, и вскоре он сговорился с ним – своим бывшим заклятым врагом – пообещав за отвоеванное царство отдать часть своих земель. И через полмесяца на границе трех царств сошлись в бою войска Атаранги и двух раджей-союзников.

Битва началась с раннего утра. Воины союзников упорно наседали на центр, где находился Атаранга с двумя отборными отрядами. К полудню ничей перевес не был достигнут, и Атаранга послал за подкреплением, но оно почему-то не подходило.

Бились в ожесточенной тесноте. Слышались тяжелое хриплое дыхание напряженных людей, яростное всхрапывание и взвизгивание разъярённых теснотой лошадей, звон сталкиваемых мечей и стук копий о щиты, прерываемые сдавленными или резкими криками злобы и боли. Яростный шум битвы порой напоминал ритм страстной до боли песни. Запах пота людей и лошадей, запах крови и нагретого на солнце железа.

На правом крыле группа всадников обороняла тяжело раненого зятя Атаранги. Алишпур велел половине своего отряда пробиться к ним на помощь. Рамалли, Марури и другие пробились туда и помогли вынести с поля боя зятя Атаранги, а затем вновь вернулись в бой.

Еще час бились без передышки, спасая друг друга. Не осталось ничего, кроме сражения. Всё это время Рамалли краем глаз видел, как слева в центре бьются Атаранга и окружавшие его воины. Наседавшие отряды союзников начали теснить и окружать их. Тогда, наконец, Алишпур, как главный военачальник правого крыла войска, велел начать отступление.

Перед Рамалли темно-смуглый, ослабевший от раны, воин с трудом, непослушными руками заносил меч. Рамалли вонзил острие меча глубоко ему в левый бок и, освободив себе путь, бросился пробиваться к Атаранге и его воинам. В тесном месиве битвы пробиваясь к радже, рубясь налево и направо, Рамалли видел, как мечи и копья врагов заносятся там все гуще, как в Атарангу со всех сторон вонзаются мечи…

Отбиваясь сам, Рамалли обрушил удар на голову воина перед ним, и в это же время в его правый бок сзади воткнулось широкое лезвие копья. А удар палицей по левой стороне шлема выбил сознание из его головы. Рамалли успел схватиться за правый бок, попытался повернуться… Он еще помнил, как начал падать на шею своего темногривого коня, но после этого наступил мрак – всё окружавшее застлалось наползшей со всех сторон вязкой тьмой…

Очнувшись и увидев над собой небо, по положению солнца не сразу понял, что без памяти пролежал на земле недолго – час или чуть больше, но вокруг всё изменилось: залитые кровью тела убитых воинов и лошадей в разных позах устилали землю. Поле боя было покинуто живыми людьми. Его каурого коня не было рядом: недавно объезженный, он еще не привык к Рамалли, и, вероятно, был рад вновь обрести свободу, и сразу ускакал прочь, бросив упавшего всадника.

Отдаленный шум боя доносился сразу с нескольких сторон: видимо, сражающиеся воины распались на отдельные группы.

Ни доспехов, ни шлема, ни двух мечей, ни длинного кинжала с рукояткой из слоновой кости, при нем не оказалось, только боевой пояс и ремни перевязей, украшенных золотыми розетками, перекрещивались на голой груди, залитой чужой и своей кровью. Плохо соображая, что ему теперь делать, Рамалли приподнялся, держась правой рукой за бок – загустевшая кровь уже еле сочилась.

Стоял и оглядывался вокруг – вся местность вокруг словно изменилась – он не узнавал ее. Впереди и справа бугристые холмики скрывали от него происходившее там побоище – судя по шуму, оно было немноголюдное.

Слева за пронизанными солнцем рощицами и поднявшимися клубами пыли тоже слышались крики людей и топот коней. Поодаль сбоку более густые заросли ярко зеленели по пологому склону холма. Густая желто-зеленая трава окружала его подножие.

Земля, по которой, спотыкаясь, пошел Рамалли, была размокшей от крови и взрыхленной конскими копытами.

От сильной кровопотери из бока, а особенно из руки, слегка кружилась голова, но раны не были слишком глубокими. Острое жало копья разворотило ему мякоть правой руки, а затем между железными пластинами доспеха сзади-сбоку пробило ребра насквозь, по счастью не задев легкие.