Тамара Ла - Пятнадцатое воплощение. Исторический роман

В священном городе Варанаси находится прославленный храм Шивы-Всепобедителя. Первый раз Рамалли видел этот город 12 лет назад, когда приезжал сюда вместе с отцом и старшим братом. Теперь приехал сюда второй раз и очень рад этому. Это один из самых знаменитых и древних городов Индии и по преданию основан самим богом Шивой.

Город «Наси» (Отраженный божественный свет) раскинулся на берегу светло-голубых волн широко-струящейся Ганги, – с дворцами и садами, с каскадами вод, льющихся в бассейнах. Дворцы, точно горы, возвышались над роскошными садами. На берегу Ганги располагались многочисленные храмы с купальнями. Ни один другой город, казалось, не мог соперничать с Варанаси, даже персидский Персеполь, виденный Рамалли два года назад, по сравнению с ним был слишком мал и выглядел скорее, как Дворец персидских царей, чем настоящий столичный град.

В свободное время Рамалли отправлялся бродить по улицам и площадям. Мужчины, как везде в жаркой Индии, одеты лишь в набедренные повязки, а женщины – в длинных ярких платьях. Множество актеров, танцоров, мастеров кулачного боя. Устраивались бои петухов, баранов, быков, слонов. С древности популярна игра в кости – для нее строили специальные игорные дома, ею увлекались и знать и народ.

На улицах и рынках – множество проповедников своих вер и учений. Джайны, утверждающие исключительность над всеми своего пророка-кшатрия Махавиры Джины. Много сидхиков – последователей Будды Гаутамы, сына царя племени шакьев, и его учения, распространяемого в Варанаси и его окрестностях.

Недалеко от набережной на северном краю площади Рамалли остановился послушать одного из сидхиков. Рослый, с развитым телом Рамалли почти на голову выше окружавших его людей. Но взгляд у него – открытый и дружелюбный.

Сидхик громко, во всеуслышание говорил:

– Будда открыл путь освобождения спасения для себя и для всех нас! Наш учитель объявил общность веры и обычаев для всех людей и народов. Он отверг любую жестокость к людям и животным, он выступил против жертвоприношений животных и деления общности на варны и касты. Он объявил равноправие всех людей независимо от рождения и пола!

Невысокий круглоголовый сидхик говорил увлеченно и горячо, блестя черными глазами, быстрыми жестами тонких пальцев подчеркивая свои слова. Собравшиеся люди слушали его, а вдали за городом на горизонте между жаркой синевой неба и землей, точно бело-голубые громады Гималаев, мерцали белые облака в голубых тенях.

После возвращения из Варанаси прошло несколько месяцев. Войн с окрестными царями пока нет, и всё это время с начала весны Атаранга провел в своей столице. Дома он целыми днями ничего не делал, пальцем не шевелил. Проводил время в тишине сада в тени беседки перед прудом с ароматными цветущими лотосами. Сидел или лежал в одной ткани, обтягивающей бедра, в широком золотом ожерелье на груди, с золотой диадемой над чеканно красивой неподвижностью лица. На коленях держал кошку или любимый меч. Несколько раз в день слуги приносили ему еду: не осмеливаясь коснуться своего господина взглядом, они приближались к нему, согнувшись колесом, и ставили перед ним подносы с едой и напитками. Уединение своего царя советники осмеливались потревожить лишь по самым важным делам.

Атаранга очень молчалив. Говорил редко и мало. Злые языки насмешников из его противников утверждали, что Атаранге нечего сказать, что, как и у его отца, в голове его пусто, как в тыкве-горлянке.

После захода солнца Атаранга укладывался спать в саду или на ночь уходил в покои одной из своих пятерых жен и десяти наложниц.

Непререкаемая власть Атаранги наполняла весь дом и сады. Лица даже низших слуг – важные, исполненные значения своего приближения в великой особе властителя.

Пьянящее цветение весны закончилось, в лесах и садах смолкли томные призывы кокилы (индийская кукушка), и настало жаркое лето.

Потом лето прошло, и настал сезон дождей. Полились освежающие ливни.

…Доносящиеся из дворцового сада мяукающие крики павлинов словно подчеркивали и усиливали безмолвие знойного полудня, погружали в сонное забытье. Всюду царит полдневная жара, и никого не видно на дворах и дорожках.

На траве в тени пышно резной листвы молодого дерева нима Рамалли лежал на животе, голову положив на руки, и смотрел на игру солнечного света в листве окружавших его деревьев.

Неподалеку возле больших тополей, окружавших конюшни, слышался голос бродячего сказителя, рассказывающего воинам и слугам о приключениях мудреца Ваджранги. Неугомонный Шарад вставлял свои шутки и реплики, потешавшие слушателей и сердившие рассказчика.

От нечего делать Рамалли вспоминал события прошедших месяцев. Он уже более полугода живет в столичном городке и столько же времени не был дома. Ничего в своей жизни ему не хочется менять. Служить у Атаранги ему нравится. Почетно находиться в числе воинов, приближенных к радже. И сытая жизнь, разнообразимая лишь боевыми упражнениями, вводила Рамалли в ленивое оцепенение, в блаженный покой. И все же внутренне он не был спокоен. Как тревожное громыханье и ослепительное полыханье грозы его неизменно волновало и манило яркое разнообразие жизни, всего, что он видит и слышит. Красота жизни и, то, что стоит за ней, влекли его.

….Глаза устали взирать на солнечное великолепие дня, и он уткнулся лбом в скрещенные руки, смотрел теперь в землю: там между травинок хлопотливо взад-вперед бегали два муравья: они без конца что-то перетаскивали, роняли и опять тащили. Пронизывая крону нима, солнечные лучи падали на голые лопатки, спину и ноги Рамалли. Ленивая тяжесть разливалась по телу, но нынешняя лень не беспокоила Рамалли, ведь через декаду дней, войско выступит в поход, и посреди движения он без труда стряхнет с себя одурь бездействия. Другое сейчас волновало его: ему вспомнился вчерашний разговор с молодым брахманом Йогешварой, с которым он сдружился и в свободное время часто навещал его, жившего в доме главного советника раджи.

Родом с берегов Наранды Йогешвара отказался служить местному царю, порицая его за недостойное поведение, и пришел жить в столичный городок Атаранги. Здесь молодой брахман стал известным толкователем Вед. Он занят тщательным изучением древних рукописей и делает к ним комментарии.

Йогешвара часто говорил о значимости строгих правил для каждого человека и всего общества в целом.

Всё индийское общество и каждую семью скрепляли многочисленные обряды: рождение ребенка, наречение ему имени, первое кормление рисом, первая стрижка волос, свадьба, рождение детей, похороны. Особенно торжественно отмечалось посвящение мальчика в свою варну – по своей значимости это событие считалось вторым рождением. За десятки сотен лет в индийском обществе выработалось множество правил общения.