Сергей Евсеев - I Италийский легион. Книга 1

Греческие врачи, наблюдавшие за ее действиями, только качали головами. Где она могла научиться подобному искусству, старик не знал. Может, в ней воплотился дух самого Асклепия, греческого бога врачевания.

Суника Эрмия с восторгом принял Кари в свой отряд. Ее знания для воинов были бесценны. Торон считал, что ее выбор слишком легкомыслен. Кочевников-воинов много и их потери восполняются силой степи, а Кари была единственной в этих землях. По словам одного из греческих врачей, она могла бы уехать в Антиохию или даже Александрию, туда, где подобное искусство высоко ценится, и даже предлагал отправить с ней рекомендательные письма. Особенно на этом настаивал Флавий, армейский хирург из Херсонеса. Кари ездила в этот город совсем недавно, проявляя там свое мастерство. Небольшой торговый караван доставил в Херсонес хорошие кожи и стада овец на продажу. С ними и уходила Кари, с ними и вернулась с письмами, подарками и новыми знаниями. Торон отправил греку благодарность в словах и подарках. Он не мог и не желал неволить Кари в выборе жизненного пути.

Торон не верил в богов, он верил в силу знаний, что дает эта жизнь. Он видел, как уже умерший человек все же открыл глаза, и сердце его начинало биться по-прежнему. Именно он – Торон – дул ему в рот воздух, давил на грудь двумя руками и …человек оживал. Это сделал он, Торон. Но старик молчал об этом. Свои взгляды Торон хранил глубоко в душе. Нельзя людям без богов. Без веры люди слабеют, а слабея, перестают быть людьми. Сила убеждения, вера в богов, неизвестные силы, пробуждающие жизнь, окружали людей, и люди нуждались в этом, чтобы жить.

Торон вздохнул. Высоко в небе, перечеркнув его восточную часть, сверкнула падающая звезда. Оставив белый след, отчетливо видимый на посветлевшем небе, звезда исчезла, пойманная солнцем, еще прячущимся за линией далекого горизонта. Старик опустил глаза к реке. От группы лошадей отделилась одна и легко понеслась по берегу. Фигурку всадника, размахивающего руками, невозможно спутать с кем-то еще. Через несколько мгновений лошадь домчалась до шатра, и всадница легко соскочила у входа. И животное, и человек чувствовали начало нового дня и радостно приветствовали старика ржанием и криками восторга. Кари соскочила с лошади и обняла старика. Несмотря на прохладное утро и купание, ее руки были горячими и согревали его. В девушке горел огонь жизни, уже недоступный Торону. Он понимал, почему не желал отъезда Кари, не желал, чтобы от него уходила та сила жизни, что давала девушка своим присутствием. Ее почти детская радость нового утра передалась и ему. Она наполняла его жилище тем неуловимо мягким теплом, которое способна дать только женщина.

Пока Торон складывал в ее кожаные мешки приготовленные мази, Кари оживила огонь под котлом, разогрела бульон, нарезала ломти серого хлеба. Выставила на стол глиняное блюдо с кусками копченого мяса, вареные яйца, масло, мед. Освободила часть стола от чашек, широкогорлых кувшинов, медной ступы с раскрошенными в мелкую пыль зернами и свитками записей. Покрыла стол чистой скатертью из светлой верблюжьей шерсти и все расставила на ней. Торон с улыбкой смотрел на ее быстрые, точные движения. Вот так все в ее жизни – быстро, точно, ничего лишнего или ненужного. Кари предпочитала сидеть за столом, а не на шкуре, брошенной на землю, как делали большинство ее сородичей.

На запах бульона выбрался из-под шкур Карин. Его заспанный, немного растерянный вид придавал его мягкому лицу выражение ребенка, которого подняли среди ночи, и он не знает, что от него хотят. Кари с улыбкой придвинула ему глиняную миску, и тот неторопливо начал хлебать густую жижу, понемногу просыпаясь. Его взгляд приобретал осмысленность, лицо определенность линий.

В шатре появилась лучшая подруга Кари, рыжеволосая Хриза. Они были неразлучны с детства. Многие годы, проведенные вместе, общность интересов, воинственность, тяга к оружию помогали им понимать друг друга с полуслова и полужеста. Их связывала не только дружба, но и жажда соперничества во всех военных упражнениях, были это скачки по степи, стрельба из лука или метание копий. Хриза была похожа и не похожа на Кари. Светлокожая, рыжеволосая, двигалась стремительно, жесты резки. Большие цвета неба глаза смотрели восторженно. Веснушки, исчезающие зимой и появляющиеся по весне, придавали ей некоторую мягкость, но пронзительный взгляд заставлял мужчин проявить настороженность и опаску в общении с ней.

Так же, как и Кари, Хриза собиралась в поход с Суникой Эрмия в придунайские земли. Она мечтала о возрождении царства Ипполиты, предводительницы амазонок. Войдя в детородный возраст, подруги дали друг другу клятву найти себе мужа только тогда, когда каждая из них убьет не менее десятка врагов. Кто будет этим врагом, они не знали, но в них не было недостатка.

Скифы не вели летописи, как греки и римляне, но из поколения в поколение передавались полумифы-полулегенды об огромном некогда государстве скифов, о великом царе Атее, наводящем ужас на ближайшие народы. О войнах скифов с самим Дарием I, о сражении девяностолетнего Атея с Филиппом II, отцом Александра Македонского, названного впоследствии Великим, и его, Атея, гибели в схватке с фалангой. Легенды говорили, что в личной схватке двух царей Атей нанес тяжелейшую рану Филиппу, ставшему с тех пор хромым на всю жизнь. Кари и Хриза не раз посещали место захоронения царя Атея, и там, у подножия кургана, они давали свои девичьи клятвы. Торон не вмешивался в разговоры девушек о предстоящем походе. Их воображение рисовало подвиги, равные деяниям легендарного царя всех скифов. Легенды оживляли героев и их победы. Очень немногие из скифов, особенно те, кто имел тесные связи с греками по торговым и иным делам, знали больше простых людей об истинной истории кочевых народов, ее сплетении с историей других народов.

Скифы в своих походах часто объединялись со своими родственниками роксоланами. Их быт, вооружение, традиции и языки были близки. Роксоланы обладали прекрасной, возможно лучшей в мире конницей. На их землях паслись тысячные табуны сильных и выносливых лошадей, их оружие лук и стрела, а лишь потом копье и меч. Так они затеяли войну с Митридатом VI Великим, выступившим защитником греческих полисов северного и восточного побережья Эвксинского Понта, прежде всего Киммерийского полуострова. Виною всех войн была торговля пшеницей, греки старались вытеснить скифов с этого доходного дела и забрать экспорт в свои руки или в крайнем случае стать посредником в этой торговле, скифы желали торговать сами, напрямую. Разрешить эти вопросы могло только оружие. Греки часто обращались к понтийским царям за поддержкой и прямой военной помощью и почти всегда получали ее. Иногда им удавалось привлечь на свою сторону и сарматов. История сохранила имена легендарного Скилура, который не только захватил немало земель у греков, но и пытался построить собственный флот. Сын Скилура, энергичный и талантливый Палак, сумел захватить все владения Херсонеса и подступил к самому городу. Палак не был милосердным, с жестокостью он уничтожал все поселения, разрушал все укрепления греков, не щадил никого. Хлеб, заготовленный греками, сжигал, тем самым пытаясь запугать всех, кто выступал против скифов. Маленьких детей и раненых воинов кидали в горящие зерновые ямы, где сгорали даже кости. Взяв Херсонес, Палак желал создать империю скифов, как некогда желал этого и Атей. Херсонес должен был пасть, но неожиданно грекам пришла помощь от Митридата VI Евпатора. Хорошо обученное войско под командованием одного из лучших полководцев, Диофанта из Синопа. Диофант разбил скифов и разорил множество их поселений. Херсонес был освобожден. Диофант был отозван Митридатом обратно. Скифы отошли, они черпали силы не в городах, а в степи. Прошел год и, дождавшись поздней осени, скифы в союзе с роксоланами неожиданно осадили Херсонес. Греки не ожидали этого нападения, отправив мольбу о помощи Митридату, они понимали, что это жест отчаяния. До весны ни один корабль не пройдет, зимние бури надежно закрывали к ним дорогу. Но Диофант пришел, он греб на веслах от самого Синопа и прибыл вовремя. Воины Митридата, оторвав кровавые мозоли от весел, взялись за оружие. Скифов поразила не только сила оружия Диофанта, а сила духа его отрядов, сумевших без потерь пройти по зимнему морю. Скифы были разбиты в нескольких сражениях и больше не помышляли о захвате Херсонеса, тем более что сильный гарнизон понтийцев остался в городе. Через несколько лет Митридат начал жестокие войны с Римом и …проиграл. Римляне захватили все владения Митридата, пришли они и в Херсонес. Все это произошло почти 150 лет назад.