Сергей Евсеев - I Италийский легион. Книга 1

На Торона и его товарищей все происходящее произвело самое тягостное впечатление. Казалось, что победа уже в руках, и вот неожиданно все вынуждены отступать, теряя лучших и сильнейших воинов. Вечером, сидя у костра, Торон услышал, что это были не греки, это были римляне. Они-то и руководили обороной города.

Скифы простояли у стен города еще несколько дней, не предпринимая активных действий. Узнав, что к городу спешит римский наместник Мезии, Плавтий Сильван Элиан, скифы решили отступить. Вожди племен перессорились между собой, обвиняя друг друга в неумении вести войну и осаду. Также пришла весть о нападении сарматов на скифские поселения. Многие поспешили покинуть лагерь, торопясь вернуться в родные места и стойбища. Крупные отряды объявили о прекращении осады Херсонеса и уходили, гоня перед собой скот и пленных. Мелкие отряды исчезали скрытно, унося то немногое, что удалось урвать в общей суматохе или чаще украсть у своих же. Их никто не преследовал и не искал. Степь велика. Очередной набег закончился. Скифское воинство расходилось по своим стойбищам, готовя и сочиняя рассказы о своей доблести и поверженных врагах.

По дороге в родные земли Торон имел несколько стычек с разведкой сарматов, все они были быстротечны и незначительны. Позднее по степи прошла весть, что римский наместник совсем небольшими силами остановил движение сарматов и замирил ближайшие племена даков и бастарнов. С тех пор Торон постоянно слышал и много узнал о римлянах, но видеть самих римлян ему больше не доводилось. Новые поросли воинов с почтением слушали стариков, втайне думая, что они будут более удачливы в войнах с Римом. Молодость неразумна и самоуверенна. Скифы постоянно объединялись с племенами сарматов для совместных нападений, но еще чаще воевали друг с другом за северный берег Евксина. Скифы уже не имели той былой мощи, и им приходилось вступать в союзы с бывшими противниками, чтобы не исчезнуть самим с этих земель. Народы, жившие далеко на востоке, набирали силу, волна за волной накатываясь на известный Торону мир. Скифские вожди не доверяли дакам. Цари Дакии всегда желали ослабить скифов и захватить их богатые и плодородные земли. Может, лучше выждать и посмотреть на войну даков с римлянами издалека и выждать удобный момент, чтобы за многое рассчитаться с хитрыми и коварными даками, ударить им в спину во время их войны с Римом. А римляне в знак благодарности предложат союз и в награду земли Дакии. Уничтожить неудобных соседей руками других, что может быть лучше и дальновиднее. Все же некоторые вожди, соблазненные посулами Децебала, решили присоединиться к его отрядам. За это дакийский царь обещал им вернуть старинные земли вдоль западного побережья и богатые приморские города. Уже немало кочевников оценило прелести оседлого образа жизни.

Девушки задирали Карина, постоянно смеясь и шумя. Торон нахмурился и вышел за порог. Вдохнул полной грудью запахи, что несли восточные ветры. Запахи близкой осени, ароматы увядающих трав. Высоко в небе птицы тянулись к югу. Вокруг шатров оживленно двигались люди и животные. Женщины начинали утреннюю дойку, разжигали потухшие костры, собаки потягивались, катались в траве и радостно тявкали, приветствуя своих хозяев, предвкушая вкусную и обильную еду. Мужчины степенно и с достоинством оглядывали упряжь и оружие, обсуждая новый день. Все перекрывали детские голоса, поминутно затевая игры и ссоры, тут же мирясь. Они несли с собой радость жизни, ее продолжение, ее смысл. Торон широко улыбнулся. Как ни будет силен враг, ему не преодолеть ни силы этой земли, ни силы народа, ее населяющей.

– Что у тебя? – без особенного интереса спросил Скатола.

– Завтра из лагеря легиона прибывает группа гладиаторов.

Центурион поднял голову, в его глазах, полных бесконечных забот и усталости, отразилось непонимание и вопрос. Марк Статий, взглянув на Скатолу, потом на Тита Муллея, произнес:

– Зачем? Император решил развлечь солдат, заскучавших на границе. Очень мило с его стороны. К нашему черствому хлебу добавить зрелищ.

– Что за чушь? – недовольно буркнул Скатола.

– В целях повышения боевой выучки и совершенствования технических приемов защиты и атаки, – четко проговорил писарь явно заученную фразу.

– А также умения красиво и изящно наступать и отходить, – в тон ему продолжил Статий, но смолк под гневным взором Скатолы.

– Интересное новшество. И сколько их? Кто старший? Время прибытия в лагерь? – строго спросил Скатола.

Муллей подошел к столу и сунул свиток в руки старшего центуриона:

– Их трое. Все иллирийцы. К нам прямо из Рима. Старший – Барбат. Барбат Стикс, – произнес он имя с нажимом.

– Барбат Стикс?! Герой римской толпы и завсегдатаев Колизея. Лучший гладиатор последних лет.

В палатке повисла напряженная тишина, каждый из центурионов пытался объяснить себе появление в легионе столь знаменитого гладиатора, получившего прозвище подземной реки мертвых – Стикс, человек, проведший в городах империи десятки боев и выигравший схватку на главной арене – Колизее, на глазах самого императора Домициана и тем заслуживший свободу и славу. К его имени Барбат, выдававшем варварское происхождение, восторженная римская толпа добавила прозвище Стикс за то, что гладиатор перед завершающим ударом кричал:

– Отправляйся в Стикс!

Имя Барбат вполне могло быть вымышленным, многие гладиаторы по разным причинам скрывали свои истинные имена и происхождения, а также и мотивы, которые приводили их на арену.

Одни имели жен и детей, а показательные бои рассматривали средство к существованию и содержанию семьи, надеясь однажды удачным ударом меча заработать себе достаточно, чтобы покинуть арену.

Другие – беглые рабы, бывшие легионеры, дезертировавшие из армии из трусости или по иным причинам, пойманные и отправленные в школу гладиаторов, таких называли DONNATI – отверженные. Их мужество – это чувство отчаяния, желания выжить любой ценой и, может быть, если им улыбнется фортуна, получить деревянный меч – символ свободы. Мало кто доживал до этого мгновенья, большинство погибало; получившие увечья становились слугами в тех же школах, попрошайками на городских площадях и улицах или пополняли ряды разбойников, стороживших неосторожных путников на многочисленных дорогах империи. Нередко они попадали в руки своих же бывших более удачливых и здоровых товарищей, служащих частным лицам или в отрядах правопорядка, милиции, и отправлялись на крест теми же, с кем еще недавно делились куском лепешки и мечтами о лучшей доле.