Алексей Титов - Келли

Пикты были очень чистоплотны. Для того, чтобы мыться с удовольствием, они сооружали большие дождевые купели: выкапывали не очень глубокие ямы в земле, выкладывали их гладкими морскими камнями и широкими листьями, так получались своеобразные ванны. Когда жарким днём после дождя эти ямы заполнялись водой, желающие помыться разводили костёр в медной бочке, лежащей дном к купели и обложенной камнями. Бочка нагревалась, затем её половину, ближнюю к купели, накрывали еловым шатром. Так получалась баня. В этих ваннах особенно любили плескаться дети. Вымазавшись в черных углях от костра, они так и ждали, когда взрослые будут их мыть.

Этот народ издревле обладал тайными магическими знаниями. Старейшины передавали их из поколения в поколение и применяли только для добрых дел.

В те давние времена пикты знали о высоких людях, таких как мы, лишь из легенд и сказаний о великанах.

Cтоял тёплый летний день. Редкие белые облака парили в яркой бескрайней синеве неба. Келли вместе со своими друзьями и подругами собирала мёд из ульев на ближней поляне, – так дети помогали своим родителям. Для этого важного дела у них было достаточно времени днём. Вечером же взрослые сортировали собранный урожай, варили разные зелья и занимались прочими домашними делами, а молодёжь уходила на дальние поляны жечь костёр, рассказывать небылицы и играть на деревянных дудочках весёлые мелодии.

– Что за дети нынче? – говорили с негодованием взрослые. – Мы в своё время так рано с полян не возвращались. Костёр у нас был такой, что за высокими скалами было видать! А как плясали! Эх… Сейчас так не пляшут.

Келли всегда раздражали разговоры подобного толка, в особенности, когда об этом говорили её родители.

– Пляшут, пляшут! Откуда вы знаете, как сейчас пляшут?! – негодовала она и, прищурив глаза, манерно отворачивалась в сторону.

Всё шло своим чередом, жизнь в деревне была размерена и спокойна.

Келли казалось, что в огромном лесу, обширные окрестности которого она знала с детства, как свои пять пальцев, ничто уже не может удивить, и никто – напугать её.

Пока в один из дней не произошло нечто странное…

Однажды утром девушка вместе со своей семьёй и соседями, как всегда осторожно, пробиралась за мёдом вдоль опушки леса и вдруг увидела необычно огромный пчелиный улей, под ветвью на дереве там, где его раньше никогда не было.

– Не трогай его! – строго сказал отец Келли. – Это не наш!

– А чей? – удивлённо спросила девушка.

– Просто не трогай его и всё.

С этими словами отец так посмотрел на дочь, что задавать вопросы больше не хотелось, – и без того стало понятно, что улей не наш, и трогать его не надо.

– На! Возьми-ка лучше корзину, помоги маме.

Келли не любила, когда с ней обращались, как с ребёнком. Ведь она уже соткала сама себе цветочное платье! Впрочем, только дед всегда понимал её.

В тот вечер Келли не пошла с друзьями на поляну. Отведав из большой миски душистого верескового мёда, она легла пораньше спать, чтобы на следующий день встать до восхода солнца. Ей хотелось пойти посмотреть на таинственный улей без взрослых.

Девушка очень легко и быстро заснула, ведь её комната была наполнена ароматами лесных трав и цветов. На соломенных полках, крепящихся к стенам комнаты, повсюду стояли приготовленные когда-то давно, ещё дедушкой, целебные снадобья и отвары.

Тёплые вечерние лучи предзакатного красного солнца едва скользнули через открытое окно на кровать Келли, как ей уже снился сон.

Ей снилось, будто на улице стоит день, и все собирают мёд с давно примеченных ульев. Пчелы необычно громко гудят, летают вокруг и садятся на цветки, вплетённые в одежды её друзей. Солнце не слишком яркое, не такое, как днём, оно будто просвечивает через затемнённое стекло. Вокруг царит желтовато-красный полумрак. Чувствуется неприятная сырость. Келли с семьёй идёт мимо того самого огромного улья, но никто не замечает его, кроме неё самой.

– О чем ты говоришь, Келли?! Какой ещё большой улей? Наверное, солнце напекло тебе голову, – нервно говорят окружающие. При этом они так неприятно улыбаются, что девушке становится не по себе.

Она берёт длинную палку с земли, подходит к тому самому улью и бьёт его. Внезапно все замирают и молча поворачиваются к Келли. Тогда она ещё раз бьёт по улью. Шелуха и пыль летят в разные стороны.

– Что ты делаешь?! – разом возмущаются пикты. Они будто жужжат и злобно смотрят на неё. А между тем из разломанного улья не вылетают пчелы, как это было бы в обычном случае. Вместо этого из него выходит на двух задних лапках, прихрамывая, огромная, с локоть взрослого пикта, пчела. Она повисает на отломанном крае своего домика и прыгает вниз. Затем пчела подлетает к Келли и, что-то говорит, показывая в сторону моря. Девочка плохо её слышит: всё вокруг неожиданно наполняется громким разноголосым жужжанием. Пикты превращаются в пчёл и разлетаются по окрестностям. Резко темнеет, и дует холодный сырой ветер. Веет осенней прохладой, моросит дождь. Келли безнадёжно смотрит вокруг в надежде увидеть хоть кого-нибудь из своей семьи. Тут вдруг большая пчела впивается Келли в пятку. Резкая щекочущая боль заставляет девушку вздрогнуть и проснуться.

Мама и папа стояли около её кровати и улыбались.

– Мы пощекотали тебя за пятку, потому что ты звала нас во сне. Мы не знали, что ты такая пугливая.

Все рассмеялись.

Келли посмотрела на родителей с лёгкой укоризной, так будто они были её непослушными детьми и облегчённо вздохнула.

Вечерело. За окном в дрожащих потоках тёплого летнего ветра все ещё виднелся закат. Взрослые готовились лечь спать, а молодёжь уже собиралась на дальней поляне.

Ингри, брат Келли, долго, но тщетно уговаривал сестру пойти с ним на поляну и спеть, как она умеет, вместе с друзьями. Девушка размышляла над своим сном и наконец решила поделиться им с родителями, зайдя в комнату.

– Мама, ты ещё не спишь? – Келли села на край родительской кровати. – Я хочу у тебя кое-что спросить.

– Спрашивай, дочка, – мягким мелодичным голосом сказала мама.

– А пчелы не против, что мы берём у них мёд? – мать Келли привстала с кровати и посмотрела на дочь с выражением человека, который даёт хлеб бедняку, а тот говорит, что не любит мучное.

– В какой-то степени не против… Наш народ уже много столетий пользуется дарами пчёл. Мы охраняем их ульи от хищников, медведей. Можно брать мёд, только немного, в меру, но нельзя ломать пчелиные дома.

– Но ведь совсем не ломать их не получается, да?

– В какой-то степени да, а в какой-то и нет! Пчелы не в обиде на нас. Есть поверье, что они даже могут предупреждать о надвигающейся опасности. Ещё мой прадед об этом рассказывал, когда я была такой, как ты. Ну, всё, ложись спать, уже поздно.