Александр Вендеров - Повести из захолустья

© Александр Вендеров, 2021

ISBN 978-5-0053-7593-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Погожим субботним утром двадцать восьмого марта 2020 года тридцатишестилетняя Алеся Павлова выехала на своём «Солярисе» из Санкт-Петербурга в родную деревню Сулиды, что на российско-белорусской границе. Месяц назад, в день защитника Отечества, в возрасте восьмидесяти восьми лет умерла бабушка Вера, родная бабушка Алеси. И теперь внучка ехала навестить дом в деревне, доставшийся ей в наследство. Точнее, половину дома барачного типа. В другой половине жили соседи.

Эти полдома – родной кров Алеси. Там она прожила первые семнадцать с половиной лет своей жизни. Окончив школу, Алеся уехала в Петербург поступать в педагогический университет имени Герцена да так и осталась жить в городе на Неве. Пока была студенткой и жила в общежитии, приезжала на каникулы, а потом стала навещать родную деревню всё реже. Со временем Алеся встала на ноги, купила квартиру в Ульянке в ипотеку и перевезла в Петербург и маму Таню, и бабушку Веру. Отца своего, Николая Павлова, она не помнила: погиб, когда Алесе и двух лет не исполнилось, а мама не захотела второй раз замуж выходить. Пять лет назад Алеся купила двухкомнатную квартиру на Гражданке, на улице Ушинского, уже для себя. Район был выбран не случайно: Гражданка и Ульянка не на соседних станциях метро находятся, а на разных концах города, но доехать к родным в гости всегда можно. Так она получила необходимую ей степень свободы, а свободу она всегда ценила особенно остро.

Алеся была замужем дважды. Первый брак продлился три года, а второй – два с половиной. Первый муж оказался запойным алкоголиком, а второй – не только алкоголиком, но и наркоманом. Намучилась Алеся со своими мужьями и после особенно тяжёлого второго брака и не менее тяжёлого развода зареклась иметь какие бы то ни было романтические отношения. На рубеже тридцати лет ей вдруг открылось, как это здорово – быть хозяйкой самой себе и не искать свою половинку, а осознавать себя целостной личностью. Детей у Алеси не было, да и не испытывала она никакой потребности продолжить род человеческий. Алеся, будучи доброй и милой девушкой и беззащитным, ранимым ребёнком в душе, давно научилась резко, порой даже грубо отвечать неделикатным чужим людям, что расспрашивали её о семье и детях и поучали, как следует жить. Увы, наше общество в большинстве своём бестактно. Не вдаваясь в подробности, стоит сказать, что невежи, получив едкий ответ (а Алеся никогда не лезла за словом в карман!), как правило, больше не желали затрагивать в разговорах с ней эту тему.

В родной деревне Алеся не была уже шесть с половиной лет. Тогда, в сентябре 2013 года, она приезжала за бабушкой, чтобы забрать её в город. Бабушка на этой земле прожила всю жизнь, но старость не щадит никого. А в Сулидах печное отопление, нет газа, а вода из колонки на улице. Конечно, в восемьдесят с лишним лет трудно так жить! Предполагалось, что следующей весной бабушка Вера поедет обратно в Сулиды на всё лето, но ей так понравилось в Петербурге, что возвращаться она уже не захотела. Да и путь неблизкий, восемьсот километров – попробуй-ка на девятом десятке такое выдержать. Так и провела бабушка Вера последние годы своей жизни в огромном городе, о котором раньше знала лишь понаслышке. Всё когда-нибудь кончается, и бабушка завершила свой земной путь на восемьдесят девятом году жизни. Алеся с мамой похоронили её на Озерковском кладбище в Разметелево.

Здесь нужно заметить, что бабушка Вера однажды в родной дом всё же вернулась. Было это пять лет назад, когда она решила выписаться из деревни и прописаться в Петербурге. Впрочем, в той поездке Алеся не принимала участия: бабушку в Сулиды возила мама. Пенсия в городе выше, да и обращаться во всякого рода медицинские и социальные учреждения проще с постоянной регистрацией, чем с временной. Это обстоятельство сослужило хорошую службу сейчас: наследственное дело было открыто петербургским нотариусом. Для окончательного вступления в наследство нужно дождаться августа и тогда уже оформлять документы на месте, в Смоленской области, но Алеся захотела именно сейчас приехать в родную деревню. В доме пять лет никого не было, и его надо привести в порядок.

Итак, в путь! Алеся построила маршрут в Яндекс картах, и приложение показало, что до цели 806 километров. Порадовалась было, что сегодня суббота, и значит, машин на дороге будет немного, но нет: уже от Пискарёвского проспекта движение стало «жёлтым», а ближе к Ржевке – «красным». Люди весной этого тревожного двадцатого года эвакуировались на дачи. И у них были основания беспокоиться. В городе, стране и мире стало очень тревожно.

Перед новым годом в новостной ленте промелькнуло сообщение, что в Китае вспышка какой-то неизвестной инфекции. Тогда этому значения не придали, но уже в двадцатых числах января стало известно, что на карантин закрыт город Ухань, а ведь он размером с Москву. Значит, что-то совсем нехорошее там происходит! Из Китая новая зараза, которую средства массовой информации для краткости стали называть коронавирусом (название COVID-19 придумали позже, в середине февраля), распространилась не столько на соседние страны, хотя и на них тоже, сколько на США и Евросоюз. А из последнего вирус попал в Россию. Теперь, в конце марта, заболевших были уже десятки тысяч по всему миру, и многие страны закрыли на карантин. Случилось небывалое: людям запретили выходить из дома. В России уже отменили все массовые мероприятия. Ходили упорные слухи, что со дня на день закроют на карантин столицу, в которой ситуация с ковидом была самой тяжёлой. Но если закроют Москву, то следом и Петербург! Поэтому те, у кого была возможность, уезжали подальше как от коронавируса, так и от решений чиновных мужей по борьбе с ним.

Алеся уже пострадала от начавшейся эпидемии. Она много лет работала в крупном туроператоре на хорошей должности, но туризм начал рушиться первым от закрытия границ и многократно сократившихся пассажиропотоков. Туристические компании стали резко ограничивать расходы и сокращать сотрудников. Вот и Алесю сократили. Причём тот факт, что именно сократили, а не вышибли по «собственному» желанию, Алеся записала себе в актив. Директор вызвал её в числе первых и предложил написать заявление. Она отказалась и устроила форменный саботаж, объединив всех коллег, которых хотели таким способом выбросить на улицу. Перед компанией встала неиллюзорная угроза серьёзных репутационных потерь, да ещё и в такое время. Руководству пришлось договариваться и увольнять людей по-хорошему. Вот только никто не знает, чего Алесе это противостояние стоило в смысле душевного спокойствия. С её-то тонкой психологической организацией! Однако стремление сохранить собственное достоинство оказалось сильнее, и теперь Алеся ехала на Смоленщину вполне довольная собой.