Юрий Пешкилев - Тень князя

Собирает Москва сто лет дань с Руси для монголов, да себе немного оставляет. С каждым разом все больше и больше. При Дмитрии Ивановиче московские владения приносили богатств разных на десятки тысяч серебряных рублей ежегодно. Да не легких стограммовых литовских рублей, а полновесных, вдвое тяжелее, новгородских. Из них в Орду, к темнику Мамаю, шло лишь пять тысяч. А остальное Дмитрию в казну отправлялось.

Вот на звон этих рублей стекаются к Москве люди со всей Руси. Пухнет, растет столица. Посад, что за стеной городской, за десять лет впятеро вырос. Да и новые стены теперь у Москвы – загляденье. Из крепкого, белого кирпича. Но едут в белокаменную не только мастеровые, купцы и прочий достойный люд. Едут люди лихие, корыстные.

Ближе к концу зимы, с высокого берега реки наблюдали любопытные горожане за состязаниями боброковской сотни. В те давние времена развлечений было немного, а люди потеху любят. Смотрели даже на казни, позорные наказания. А здесь – тоже есть на что поглядеть: добрые молодцы, крепкие, заголенные, в силе состязаются, да в ловкости. Во время борьбы горожане криками бойцов поддерживают, об заклад бьются.

А среди толпы люди неприметные шныряют. С простофиль кошельки, украшения срезают. Работают быстро, умело, нагло. Знают: стоит за них атаман Соловей. Давно из лесов он в город перебрался вместе с ватагой своей, за звоном монет они идут. Любой кошелек, ловко срезанный у зазевавшегося москвича, через пять рук перекочевывает в казну воровскую, общую. В глубине посада, на кривых улочках, в тайнике лежит разбойничий схрон.

Давно уж не гуляют лихие его ребята. Некогда, дел невпроворот. Столько еще неограбленного в Москве! Но мало атаману серебра от простого люда, с них много не возьмешь. Сам он в избе темной сидит, темные дела задумывает. И решился он на дело большое, дело всей жизни…

– Сколько сегодня? – Кратко опрашивает он вестовых своих.

– Белого с полфунта, атаман. Да цепочки всякие, кольца.

– Мало, мало. Вся Москва от монет новых пухнет, а вы достать их не можете? – удивляется главарь разбойников.

– Все деньги у князя, – оправдываются те.

– То-то и оно! – со значением произносит Соловей.

Догадываются люди его, что он задумал. Казну княжью ограбить! Самого большого медведя на Руси взять. Как князь на Тверь пойдет, в граде мало охраны останется. Вот и трудятся разбойники, не покладая рук, день и ночь. Надо к людям из палат княжеских тропку навести, кого серебром сманить, кого зельем пряным подпоить. Надо подводы подготовить, чтобы с добром княжеским суметь уйти. Да взломщиков подготовить умелых.

По части взлома есть у атамана человек толковый. Балалаечник, по имени Митяй, а по прозвищу воровскому – Треньк. Пальцы у него тонкие, гибкие. Любой хитрый замок откроет. А в учениках у него ходит гусляр бывший, по прозвищу Бренк. На эту парочку крепко надеется Соловей. «Треньк-бреньк, и откроем закрома княжи!» – Так вкраце описывает план свой атаман. Не по нраву только, что Бренк молодой без охоты на грабеж идет. Не то боится, не то воровской закон не принимает.

– Почто, Михаил, печалишься? Может, не по нраву тебе наша затея? – Строго спрашивает Соловей.

– Не мне судить. Ватага твоя меня от голодной смерти спасла, мне тебе служить. Слово я дал, слово сдержу, – отвечает Михаил кротко.

– Слова мне твоего мало. Хочу, чтобы сам ты хотел на казну идти.

– А что в том проку? Все одно, грабеж, дело неправедное.

– Взять казну княжескую – дело праведное. Мы ж награбленное грабим. Каждый год всю Русь трясут поборами да налогами. В одно место свозят. Уж столько нахапали, девать некуда. На золотых блюдах едят, на золоте спят, на золоте сидят! Сказывают, даже нужник у князя весь из чистого золота! Вся Русь нищая сидит, чтобы один человек, да семья, да слуги его верные на золоте по нужде ходила! А мы это золото людям простым отдаем, награбленное возвращаем!

– Просто ты говоришь, атаман, понятно. Но как-то неспокойно мне. Дело все же лихое, разбойное…

– Ох, помолчи, Бренк! Дело твое нехитрое – у Тренька науку перенимать, да в работе подсоблять. Как на дело наше праведное пойдем, все свои тревоги оставь здесь. Мне твои пальцы гибкие нужны, да голова светлая. Так что сомнения отбрось, да готовься летом, как князь с дружиной из города отбудет, вскрыть московскую кубышку!

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

Опосля тяжких задушевных разговоров с атаманом Михаил в задумчивости вышел из воровского притона и, поминутно оглядываясь, отправился мимо московского посада в далёкий пригород Мытищи, где обитал со своей большой родней. Он был старшим ребенком в семье кузнеца. Отец его, именем Андрей, был человек справный, ответственный, работящий, рано состарившийся от непосильной работы. Он уже с трудом справлялся со своими обязанностями, но, тем не менее, тяжкий труд не тяготил и даже радовал. Волновал лишь вопрос, найти пропитание для двоих малых дочек. Беспокоить стал последнее время и старший сын, который, по его мнению, связался с нехорошими людьми.

Михаил нашёл отца в кузне, где он, по обыкновению, раздувал огонь. Оглянувшись на сына, рыжеволосый широкоплечий кузнец вытер руки о закопченный фартук и жестом пригласил его присесть. Он помолчал некоторое время, словно собираясь с мыслями, затем сказал.

– Вот что сынок. Чую, что не к добру твои шашни с новыми друзьями. Кто они такие, чем занимаются – я не ведаю. Да только чует моё сердце, что всё это добром не кончится. Взялся бы ты за ум, сынок.

– Взяться за ум? – Михаил внезапно разъярился, что было для него несвойственно.

– Взяться за ум? – Повторил он, повышая голос на отца. – Что ты называешь взяться за ум? Целыми днями махать кувалдой как ты? Больно много денег ты сработал! Сколько ты получил за ту бронь, что два месяца ковал? Сколько беленьких там было? Да этого серебра у князя под ногами валяется – горы несчитанные! А он их не поднимет, лень нагибаться. И боярин любой в день проедает больше, чем ты за месяц руками намахаешь! А что впереди у тебя? Вся жизнь беспросветная будет, пока не состаришься! И всего делов у тебя – в свою кузню меня затащить, чтобы я, так же как ты, всю жизнь на горб себе зарабатывал? Есть и другая жизнь за стенами твоей кузни! В этой жизни пьют сладко, едят вкусно, веселятся, так что дым коромыслом идёт! Вот с такими людьми сейчас знаюсь. А деньги они у бояр берут, что на крови народной наживаются. Своё заберём у них, народное! И не воровство это никакое, а справедливость. И зря ты говоришь, что не в деньгах счастье, в них оно как раз и есть! И не вставай ты так грозно, не малый ребятенок, чтобы меня ремнем охаживать! Своя у меня голова на плечах, и сам я буду золото зарабатывать и семьей нашей делиться! Спасибо мне ещё скажешь!