Юрий Пешкилев - Тень князя

Недолго думал хан – недели две. Снова тверцев в гости зовет. Ответ дает.

– Хан Булак дает Ярлык Великому князю тверскому Михаилу Александровичу, – молвит от лица Мамая нойон его, старый и преданный Ачи Ходжа. – Дает войско, с которым мы пойдем на Москву. Город возьмем, дань привезем.

До середины лета готовил Ачи Ходжа поход на Русь. Уже взошли высоко хлеба на плодородных южных равнинах, когда татарское войско двинулось нахоженной тропой на север – грабить, жечь истерзанную Русь.

– — – — – — – — – — – — – — – — – — —

А что же происходило в это время на севере? Всю зиму и весну сбиралось московское войско. Поздней весной потянулись в Москву дружины князей удельных, с припасами. Дивились на башни осадные, на запасы военные, да на витязей боброковских…

Словно на крыльях, пришла в середине лета весть о том, что Мамай вновь отдал Ярлык тверскому князю. Медлить было нельзя. Поэтому на Тверь двинулись раньше, чем войско Ачи Ходжи. Но общий сбор московской рати состоялся лишь через месяц, на Волоке Ламском. Отсюда начался первый поход объединенных сил Северо-Западной Руси к своему освобождению.

В лето 6883 месяца июля в 29 день, на память святого мученика Калиньника, в день неделныи бысть знамение в солнци. Того же лета ходи князь великыи Дмитрии Ивановиць со всеми князьми и со всею силою рускою на князя Михаила Тверского, и стоя под Тверью 4 недели, и волость всю взяша и посад пожгоша, и полона много множество розведоша.

Новогородская летопись.

Мало что объединяет сильнее, чем битва против общего врага. В истории известно множество случаев, когда извечные соперники становились плечом к плечу, едва только понимали, что угроза одинаково опасна для них обоих. Мудрые правители всегда используют прием создания образа общего врага, осознанно или неосознанно, чтобы сплотить под своими знаменами разношерстную толпу. Победа становится яркой путеводной звездой, единственной целью, ради которой можно пойти на любые компромиссы. И горе тому, кто окажется на этом пути. Он будет сметен естественным историческим событийным потоком, несмотря на любые усилия.

Михаил Александрович Тверской, на свое горе, в это поворотное время оказался удобным врагом, против которого объединилась вся Северо-Западная Русь. А ведь Тверь могла стать для России таким же центром объединения, каким стала впоследствии Москва. Но уже к лету 1375 года русские князья сделали свой выбор: в первых числах августа передовые отряды объединенной рати вышли к мятежному граду. Для борьбы против Михаила были забыты старые распри, что столетиями терзали русскую землю.

Только теперь, на лесистых тверских просторах, стала видна мощь нового московского союза. Непрерывным потоком стекались к городу все новые и новые дружины десятков удельных князей. Ожидали и князя Суздальского, Дмитрия Константиновича. Долгое время он сражался с молодым князем московским Дмитрием, но впоследствии помирился и отдал за него свою дочь Евдокию. С запада подходили смоленский князь Святослав Иванович и брянский князь Роман Михайлович, бывшие участники похода Ольгерда на Москву, сыновья самого старого литовского князя и многие, многие другие бывшие враги, а ныне друзья Дмитрия Ивановича.

Ратников собралось уже более семи тысяч, а простого подсобного люда – вдвое больше. Войско готовилось к осаде с уверенностью и спокойствием охотника, готовящегося добить раненого зверя.

А вот за стенами Твери властвовали совсем другие настроения. Отчаянно били колокола, в церквях молились тоскливыми голосами чернорясые попы, город был наводнен посадскими людьми, забившими улицы телегами с рухлядью. Плакали женщины и дети. Яростно спорили и дрались мужики. Смятение осажденных было сильным, почти осязаемым.

Но, тем не менее, Михаил был уверен, что ему удастся выкрутиться из этой непростой ситуации. За зиму было достаточно времени, чтобы подготовиться к осаде. Город накопил еды, да и колодцы в Твери могли принести достаточно воды осажденным. Мало было дружинников, но этот недостаток тверской князь мог компенсировать крепкими стенами и помощью простых горожан. Но что придавало большей уверенности, так это принесенное крылатым посланцем весть о том, что иваново посольство получилось успешным. Тверь заполучила вожделенный Ярлык и войско татарское вскорости прибудет к стенам Москвы. Лишь бы простоять до этого времени!

Облаченный в расширенную на брюхе кольчугу, которую теперь почти не снимал, тяжело отдуваясь, он с волнением обходил городские стены. В данный трудный час, его воинам, как никогда, требовалось воодушевление.

– Гляди веселей, ребята! – Покрикивал командующий время от времени. – Покажем москвичам, на что тверцы горазды!

– Слава! – Грустно кричали его ребята, одетые в кольчуги победнее, а то и вовсе без оных.

– А чего не веселые такие? Сейчас на стену полезут, потеха начнется! Бей каждого второго. А каждого третьего – в полон бери. Злато-серебро будем с Москвы брать, – храбрился Михаил.

По указу его объявили в войске, что хан Орды наделил князя Михаила Ярлыком на великое княжение. Потому теперь все московское воинство – мятежники супротив законного правителя. И вскорости придет подмога с юга. Такие вести подняли настроение приунывшему войску.

Меж тем главный московский воевода приступил к организации правильной осады. Надо сказать, что штурм городских стен в те годы был труден и сопровождался большими жертвами со стороны нападавших. Поэтому чаще всего город предпочитали брать измором. Но Боброк не мог ждать. С юга к Михаилу шло ханское войско, это ему также было хорошо известно, как и тверцам. Но также ему было известно и большее – старый Ольгерд решил-таки воспользоваться противостоянием Москвы и Твери и самовольно прошелся по смоленским землям, ограбив местное население. Надо было торопиться и город брать одним-единственным, решительным приступом.

Тверь была окружена густо поставленными посадскими домиками, которые мешали осаждающим подойти к стенам. Поэтому решено было, в первую очередь, сжечь все дома. Такова была жестокая плата войне. Пожар бушевал три дня, за которые москвичи успели соорудить четыре осадные башни, подготовить таран. Численность армии позволяла атаковать сразу с нескольких направлений, тем самым уменьшая возможность осажденным перебрасывать силы с одного места на другое.

Ждали прихода смоленских и суздальских полков. В вынужденном бездействии маялись молодые князья русские, без боя, без удали. Верховодил у них младший брат московского князя, Владимир Серпуховский, человек, чье лицо носило на себе отпечаток какой-то отчаянной, безрассудной храбрости. Тонкие усики воинственно топорщились, а вот бородка подкачала – в отличие от солидных бород воевод, его подбородок украшала лишь небольшая щетинка. Впрочем, это было простительно, ведь ему шел только двадцатый год.