Айри (Аркадий) Раца / Airy Ratza - Жизнь прожить… | To live a life…

Как и ожидалось, на бармицву Иосифа прибыло много народу. Не стоит даже описывать те наряды и украшения, которые продемонстрировали в основном небедные друзья и родственники семьи Аксельрод. Когда после синагоги мужская половина семейства собралась вокруг Иосифа для общей фотографии, все обратили внимание на то, как они одеты. Закупая ткани для новых костюмов, Марк Самуилович знал, что делал. Когда эта мягкая, немнущаяся полушерсть перетекла в линии пиджаков и брюк и воплотилась в готовые костюмы с идеально отстроченными лацканами и полуобтягивающими рукавами, без единой складочки вшитыми в точёное плечо, в спину, переходящую в приталенный низ, стало ясно, что эти изделия вышли из-под рук великого мастера.

Когда отсверкали вспышки фотокамер, Марк Самуилович подозвал к себе молодого парня, которого раньше не видели среди гостей, и представил его всем:

– Это Димитрий, благодаря которому вся мужская часть нашей семьи помолодела на много лет. Я видел, как вы с интересом разглядывали мою последнюю коллекцию, эти костюмы. – Он указал на стоящих справа и слева мужчин, которые и в самом деле выглядели намного моложе, стройнее и увереннее, чем раньше. – Я был уверен, что знаю и умею всё. Можете мне не верить, но за шесть недель, что я провёл с этим молодым человеком, я открыл для себя много нового.

Все, не отрываясь, смотрели на Димитрия. Выше среднего роста, стройный, в идеально сидящем костюме – он был хорош. Удлинённое лицо, чёрные, зачёсанные назад волосы, смелый взгляд… Только белозубая улыбка выдавала его смущение.

– Димитрий, – продолжил Аксельрод, – я всегда переживал, что мой опыт уйдёт вместе со мной. За эти недели ты значительно повысил своё мастерство, но, поверь, тебе ещё многому надо научиться. И я рад, что мне есть кому передать всё, что умею и знаю.

Все радостно зааплодировали, и в этот момент Димитрий заметил невысокую девушку. Она стояла немного в стороне и неотрывно смотрела прямо ему в глаза. И когда он встретился с ней взглядом, всё словно куда-то отодвинулось. Аксельрод что-то говорил, кто-то пожимал Димитрию руки, хлопал по плечу, но он видел только её овальное лицо, тёмно-каштановые глаза, смуглую кожу и чёрные, коротко постриженные волосы. Что-то тёплое толкнуло его в грудь изнутри и сдавило сердце.

Едва Димитрий успел удивиться этому непривычному ощущению, как его встряхнул за плечи Аксельрод, вернув в действительность. Оказывается, старик несколько раз безрезультатно у него что-то спрашивал. Рассеянно ответив на пару вопросов, Димитрий начал искать взглядом эту девушку. Он увидел её разговаривающей с Моше, что иногда заезжал к ним по разным делам. Мама очень уважала его.

– Марк Самуилович, кто эта девушка рядом с Моше?

– Это его старшая дочь, Хая. Кстати, такая же неслабая на выдумку мастерица, как и ты.

– Что вы имеете в виду? – испугался Димитрий.

– Да то, что я уже видел нескольких женщин, которые заказывали ей наряд, и они выглядят в этих платьях совершенно великолепно. Идём, я тебя с ней познакомлю.

Димитрий смущённо поблагодарил мастера за хорошие слова в свой адрес и попросил разрешение уйти домой.

– Да что с тобой? – воскликнул Марк Самуилович. – Посмотри, какие барышни не отрывают от тебя глаз. Ты не болен?

– Нет, я в порядке. Мама болеет. Можно я пойду?

– Ты должен идти. Молодец. Завтра мы всей семьёй уезжаем в Бухарест, а через неделю я надеюсь увидеть тебя в своей мастерской. Мы с тобой скоро будем хорошо зарабатывать.

– Конечно, я приду. Спасибо вам огромное за всё.

– И тебе спасибо.

С этими словами Аксельрод легко и быстро вложил во внутренний карман пиджака Димитрия объёмистый конверт.

– Марк Самуилович…

– Ты заслужил. Иди. До встречи через неделю.

Продвигаясь к выходу, Димитрий старался не смотреть в ту сторону, где стояли Моше и Хая. Но у самой двери остановился и оглянулся. И натолкнулся на тот же прямой взгляд неулыбающихся глубоких глаз девушки. И снова тёплый толчок в грудь и сжатое, словно обручем, сердце. С этим ощущением он и покинул синагогу, совершенно не понимая, что с ним происходит.

За две недели до бармицвы Иосифа к дому Моше неожиданно подъехал шикарный автомобиль господина Кравеца. Водитель деликатно постучал в дверь и, когда ему открыли (все как раз сидели за столом и ужинали), вручил Розе конверт с приглашением от семьи Кравец. Ройзманы приглашались на праздничный вечер Симхат Тора. Это было совершенно неожиданно и очень приятно.

Господин Кравец был, пожалуй, самой известной личностью в Новоселице. Ему принадлежала хладобойня, куда живой скот свозился чуть ли не со всей Восточной Румынии. Днём и ночью к огромным цехам и складам, в которых шёл непрерывный процесс заготовки мяса, подъезжали грузовики. В Черновцах у Кравеца был перерабатывающий завод, и его продукция была широко известна даже в Европе. Эмблема «Кравец и сын» означает высшее качество – это было известно всем. Моше знал, что младший Кравец учится в Варшаве, в идишитском университете, где наряду с изучением Торы и чтением Талмуда с комментариями штудировались книги по экономике, преподавалось искусство владения и использования информации на рынке валют и акций, искусство достойного бизнеса. Моше иногда подвозил Кравеца с вокзала домой, по дороге они обменивались новостями, не более. И вдруг такое приглашение!

Когда Моше со своим нарядным семейством подъехал к парадному входу светящегося особняка, навстречу им вышел сам хозяин с сыном. Беньямин, невысокий, уже полноватый, несмотря на свой возраст, с рыжими волосами, расчёсанными на пробор, в очках с тонкой оправой, выглядел старше своих лет. Но, когда он, улыбаясь, начал здороваться со всеми, стало заметно, что ему не больше двадцати. Гостей было много, но так получалось, что Беньямин чаще всего оказывался возле Хаи. В основном рассказывал ей о себе, об учёбе. Он уже много поездил по Европе. У Хаи не было опыта общения с мужчинами, поэтому она только отвечала на его вопросы, и ей нравилось всё, что он рассказывал. Вечер прошёл очень весело и непринуждённо. Моше и Розе внимания уделили тоже вполне достаточно.

Домой ехали медленно. Стояла тёплая погода, и осеннее небо было усыпано яркими звёздами. Обсуждали вечер. Беньямин очень понравился Эстер, и она, без всякого сомнения, заявила, что, когда вырастет, выйдет за него замуж. Посмеялись все. Помолчали. Моше спросил:

– Хайкеле, что ты думаешь о нём?

– О ком, папа?

– Да о Беньямине – о ком. Неужели неясно?

– А что думать. Конечно, он уже много повидал, много знает. Нравится ему учиться. Как он объяснил, ему гораздо интереснее изучать экономику, чем другую науку, хотя он понимает, что всё, что преподают в университете, важно.