Heike Bonin - Ведьма

«Бедный друг! «С сожалением сказала Хильдегард, когда он закончил. « Вполне может быть, что никто не может заставить себя любить. Но для бедной женщины ужасно, когда она видит, что ей отказали в высшем из всех. И она должна это почувствовать…

«Без сомнения. В течение некоторого времени Мехтильдис знала, что между ней и мной нет внутреннего общения. Мы так плохо живем и живем рядом, как два доброжелательных соседа по дому, которые проявляют друг к другу вежливое внимание. И Мехтильдису ни в чем не недостает. Любовь, которая когда-то была в ней столь сильна, быстро сменилась пылкой набожностью. Мехтильдис молится в любое время дня, она никогда не пропускает проповедь, она совершает добрые дела при каждой возможности. Теперь она даже основывает детскую больницу и дом для одиноких стареющих девственниц. Но я угасаю, Хильдегард! Чем старше я становлюсь, тем безрадостнее ухмыляется мне нелепость этого нелюбящего существования. И теперь я хочу положить этому конец!»

«Как это? "Спросила Хильдегард.

«Правильный путь будет найден. Наша страна не знает законов католицизма. Здесь также можно разрешить длительный брак. Просто нужно начать с умом.

«Ради бога, что вы думаете? Если я согласен, герр Лотефенд, вы почти на Серебряной свадьбе, не так ли?»

«Это должно было произойти через три с половиной года, да! Но клянусь вам, что со временем я избежу печального праздника. Так или иначе, Хильдегард! Наконец-то я хочу хоть раз попытать счастья».

«Если только вы не ошиблись! Давняя привычка – это еще и связь, которая объединяет двух людей. Такие вещи не раздирают безнаказанно. Вы бы чувствовали себя одиноким, невыразимо одиноким.

«С Божьей помощью я смог найти то, что заставляет меня чувствовать себя одиноким. Женщина, которую я действительно запечатлел в своем сердце. Молодое, блаженное, теплое существо. Такая женщина, как ты, дорогая Хильдегард!»

В порыве страсти он с тоской взял ее за руку [347]. Пораженная, она вздрогнула и захотела освободиться. Но он держал ее в плену, несмотря на ее сопротивление.

– Хильдегард, – прошептал он, красный от страсти, – разве ты не подозреваешь, что я страстно увлечен именно тобой? Я безмерно тебя люблю! О, и я знаю, что ты тоже не против меня! Ваш отзывчивый взгляд, ваша дружелюбная улыбка лишь так часто смазывали эти раны бальзамом! Ты принадлежишь мне душой и телом, несмотря на все, что нас разделяет. Не защищайся, обожаемая Хильдегард! Я не прошу от вас ничего неподобающего и наказуемого. Ты должен подарить мне искру надежды! Одно слово! Краткий, мимолетный кивок головы!»

«Оставь меня!» – строго ответила она. «Нет, у меня этого нет!»

Она бросила на него презрительный взгляд и, наконец, вырвалась на свободу.

«Что с тобой,» продолжала она с растущим нежеланием «, чтобы ввернуть мои пальцы так сильно здесь? Между прочим, то, что вы все сказали, – чистое безумие. Вы действительно думаете, что я когда-нибудь выйду замуж за человека, который так позорно нарушил свое слово перед кем-то другим? Никогда! Даже если бы я любил тебя, что, слава богу, не так! И никогда не будет! Помните это, мистер Лотефенд!»

«Тухкрамер» тоже был наверху. Он склонил голову, как человек, осознающий свою вину.

«Извини, если я был слишком шумным! Вы не знаете, моя дорогая юная леди, каковы чувства полуволнучего человека. Я не сделаю ничего плохого по отношению к Мехтильд, если откажусь от них. Но для нее было несправедливо, что она не сразу заметила, как у меня дела, и как я в глубине души …»

«Только подумал о ее деньгах», – насмешливо добавила Хильдегард. «Поистине, вы далеко идете! Теперь вы упрекаете бедную женщину в своей жадности!»

Лотефенд с отчаянием посмотрел ей в глаза.

«Хильдегард! О, как мало ты понимал мою судьбу! Это жестокое издевательство! И я должен услышать нечто подобное от тебя, от тебя, ради которого я бы с радостью пошел прямо на смерть!»

«Успокойтесь, мистер Лотефенд! – сказала она, почти пораженная выражением боли на его подергивающемся рту. «Кажется, что лихорадка действительно ослабила твои нервы, так что ты теряешь рассудок и самообладание. Вы должны понимать, что все это выходит за рамки дозволенного! Боже, Боже мой, зачем тебе пришла в голову эта ужасная идея, которая переворачивает всю безобидность нашего полового акта с ног на голову? Иногда было так приятно и уютно у камина или на краю изгороди из боярышника!»

Тучкрамер понимал, что его роль любовника пока что здесь разыграна. Чтобы не потерять навсегда все отношения с объектом своей страсти, ему пришлось уступить с умом. Он еще не терял надежды на то, что продолжительные тихие ухаживания постепенно растопят твердый лед.

А пока он хотел набраться терпения и как можно скорее убаюкивать напуганную женщину в безопасное место.

«Давай! – внезапно сказал он и шагнул вперед. «Ты права, дорогая девственница, мои желания безумны. О, забудь, что я сказал в блаженном опьянении! Я хочу постараться жить спокойно, даже без того счастья, которое я представляла себе таким райским. Вы должны предоставить мне только одно, на случай, если не хотите, чтобы я сразу же причинил себе вред! Не обижайся на меня, Хильдегард, и обещай, что и дальше будешь со мной общаться! Это так просто! Вы ведете себя так, как будто ничего не произошло! Я не хочу возвращаться к нему ни одним словом. Вы отказываетесь …»

Он вытащил пистолет шведского всадника левой рукой и приложил мерцающий синий ствол ко лбу.

«Это стоит всего лишь слова, Хильдегард, и свинцовый шар разбивает мне мозг.

«Не злой! – спросила она, побледнея. « Я не сержусь».

«Я определенно хочу… Нет, нет, все должно оставаться между нами, как было! Ради бога, убери страшное оружие!

Дай мне руку! Клянусь вашей честью и блаженством.»

Он опустил пистолет и протянул правую руку.

Тревожно вздохнув, Хильдегард взяла его за руку и тихо пробормотала:

«Да, я обещаю" это вам. Клянусь честью и блаженством.»

«Благодарю вас! Ты делаешь меня счастливее и утешительнее, чем я заслуживаю. И, разумеется, молчите – против всех! Прежде всего, не позволяйте своему храброму отцу ничего замечать. Для меня это было бы ужасно! Хотя в основном -»

«Не волнуйтесь! Как я смогу запечатлеть это на моих губах!»

Теперь они двое быстро, не обменявшись несколькими равнодушными речами, пересекли Вольфсбюль и направились к Гроссахштрассе.

Они расстались в доме торговца тканями. Это было холодное и вежливое прощание со стороны Хильдегард и почти скромное прощание со стороны Лотефенда. Пока девушка решила ничего не рассказывать о брошенной лодке и пути домой с Лотефендом. Возможно, вашему отцу это показалось странным. Если это все равно всплывет позже, она найдет чем оправдать молчание. Она могла сказать, что не хотела рассказывать ему о неопределенности в Линндорфском лесу, чтобы не напугать его напрасно.