Владимир Титомиров - Дело рук Сталина. Том 3

Отметим, что успешных попыток официально оправдывать преступления Сталина тоже не было.Как мы теперь знаем, один (его внук) попытался добиться такого оправдания, но ничего не добился, а только обострил положение. Именно благодаря ему и появился судебный приговор, но несколько иной, чем тот, которого следовало ждать, – прямой, именно по массовым репрессиям, который давно было необходимо сделать.

Масштабы содеянного при сталинизме ни с чем несравнимы, а стиль в большой его части ничем не отличается от уничтожения, например, самолёта с сотнями пассажиров ради ликвидации одного конкретного человека. Убийцу пассажиров, если его обличат, однозначно казнят.

Вот и задумываемся, не объясняется ли тем, что ей стало многое известно, самоубийство жены Сталина? И не выглядело ли для него так, что он считал, что она настолько была ему предана, что должна была всё оправдать и простить?

Но… неоднократно и убеждённо повторяем: никакое его отношение и никакие нюансы его поведения не могут служить ему оправданием и не могут быть препятствием в оценке его деятельности как преступной. И автор, шаг за шагом, сам убеждался всё более и более, и давал возможность читателю убедиться, что такой вывод следует из цитируемых материалов и – единственно правильный и необходимый.

Вывод, который сделан, – результат объективного анализа, не искомый, а как бы вынужденный, не произвольный, а неизбежный, вытекающий как бы сам собой из самой сути, из логики вещей.

Именно такое поведение Сталина, такие его действия, как показывает анализ их результатов, антигуманны, неправильны, ошибочны, вредны для общества. И то, что он оказался виновником такого количества жертв, будучи на таком посту, и воспользовавшись своим высоким положением, является не смягчающим, а, наоборот, непроститедьным, немыслимым, – для того, кто взялся вести народ к лучшей жизни, кому народ доверил судьбу страны, свою судьбу, за кого, не ведая его двуличность, отдавали жизни, с чьим именем на устах умирали и шли на расстрел в организованных им, фальсифицированных судебных процессах, – отягчающим обстоятельством.

И можно быть уверенным, что будь жив Ленин хотя бы ещё лет 20–30, или даже будь на месте Сталина любой другой, всё было бы в той или иной степени иным, и уж безусловно – гораздо менее кровавым, скорее всего – без преступных лагерей, начинённых невиновными, и, тем более – без убийств.

[Так и было после него.]

Надо не упускать возможностей уменьшить, даже свести к нулю, вероятность всех видов насилия в человеческом обществе, и в первую очередь – войн и революций. А их инициаторов следует рассматривать преступниками.

Такого опыта, какой был в ХХ веке, раньше не было, и надо думать, не будет никогда. Увы, тех, кто был участниками, осталось немного. А должные, окончательные и авторитетные, выводы так до сих пор и не сделаны. Отсюда велика вероятность, возрастает опасность, ошибок в дальнейшем. Те, кто заинтересован в таком бездействии, его и поощряют.

Своё бездействие прикрывают нежеланием травмировать оставшихся в живых «верных сталинистов». А как рассматривать то, что жертвы репрессий, уж если не вернуть то, что было у них отнято этими репрессиями, так и не стали свидетелями осуждения того, кто их репрессировал? И как было не наказать должным образом виновника гибели невиновных людей, и в их память, и по закону?

Стоит особо подчеркнуть, что в советское время революционеры, инициаторы террора, рассматривались героями, им ставились памятники, их именами назывались улицы. Теперь же, после трагедий ХХ века, а так же – на основании множества актов терроризма во всём мире в дальнейшем, стало очевидным, что все виды террора бесчеловечны. И общество должно вести, ведёт, с ними борьбу. И уж тем более недопустимо, не разобравшись, оценивать деятельность убийц как героическую.

И последней точкой в этих записках предполагалось дать, по аналогии с вышеупомянутым «Апофеозом войны» художника Верещагина, другую выразительную картину, – «Апофеоз террора», изображение которой представляет фигуру Сталина над пирамидой из черепов. Однако, эта картина в конце концов была изъята, поскольку и так всё ясно, из самих записок, опирающихся на цитаты.

[В конце концов было решено ограничиться изображением только пирамиды на фото 18, в томе 1.]

И ещё о Хрущёве. Из фильма Сванидзе о травле Пастернака стало ясно, что стоявший у власти после Сталина Хрущёв прочёл нашумевший роман Пастернака «Доктор Живаго», из-за которого всё и закрутилось, только позже, после всего международного скандала, и заявил, что он в романе ничего антисоветского не нашёл. Выходит, Хрущёва подставили его помощники.

У того же Сванидзе, в его документальном фильме из серии «Исторические хроники», показанном 8 июля 2011 года, рассказано, что на XXII съезде, при обсуждении выноса тела Сталина из мавзолея, было сказано, что Ленин так бы отозвался: «Мне неприятно быть с человеком, который столько бед принёс народу».

В заключение фильма Сванидзе сказано:

«Хрущёв всё-таки вынес Сталина из мавзолея. И это хорошо.»

А в конце того же месяца тот же Сванидзе очень содержательно рассказал о непростой жизни великого актёра Смоктуновского. И этот рассказ тоже пересыпан упоминаниями о преступлениях сталинизма.

Для сравнения масштабов тогда и теперь, совсем из последнего, прочитанного в ходе завершения работы над записками, 3 августа 2011 года.

Сейчас в мире обрело широкую огласку дело юриста Сергея Магницкого. Он обнаружил кражу из казны России 230 млн долларов, был арестован и при крайне тяжёлых обстоятельствах, будучи до того здоровым молодым (37 лет) человеком, был замучен пытками до смерти.

Об этом всём подробно рассказал в статье, помещённой в интернете, Уильям Браудер.

С. Магницкий был одним из 7 юристов, сотрудничавших с бизнесменом У. Браудером – главой инвестиционного фонда Hermitage Capital.

Теперь У. Браудер предпринимает все усилия, чтобы это дело было полностью раскрыто и виновные в нём понесли наказание.

Заметим, что это дело по своей сути соизмеримо по характеру с убийством дяди автора повестей 1-го тома этой книги – при сталинизме. А реакция сейчас на него такая, что при неправильных действиях подвергается риску вся власть России.

[Этот факт приводится в подтверждение вывода о несоразмерности преступлений при сталинизме и того, что вменяется в вину властям России теперь.]

Из слов Браудера:

«…Если они будут на этом настаивать [что ни одно официальное лицо не причастно к смерти Магницкого. – Авт. ], и получат публичную поддержку Медведева и Путина, то режим окончательно потеряет легитимность не только за пределами России, но и внутри неё.»