Людмила Филатова - Воспоминания крови. Мемуары с мистикой (1883—1985 гг.)

Склон был ещё сырым, и девочка почти сползла по нему, закинув на голову верхнюю бархатную юбку. Но, едва она присела на корточки передохнуть, как откуда-то справа, из-за островка высоких темноголовых камышей, ей послышался такой знакомый, всегда будто потаённый, смешок матери:

– Серж, ну, Сержик, да не щекочите же меня своими усами. Это невозможно вынести! У меня от смеха все желания разлетаются, как бабочки. Ну, послушайте же меня, послушайте…

– Слушаю и повинуюсь, моя королева…

– Точно! Это дядя Серж, – обрадовалась Даша, – он такой весёлый и озорной. Мамочка его очень любит и Машка тоже:

говорит, когда вырастет, непременно за него замуж выйдет! Смешно, он же тогда совсем старым будет…

Машуля, обойдя сырой бочажок по проложенным кем-то булыжникам, совсем было собралась окликнуть мать, но, буквально в двух шагах, за сломленной ивовой веткой, увидала округло поблёскивающее колено матери с такой знакомой бархатной подвязкой в зелёных камушках. Колено плавно покачивалось из стороны в сторону, а губы мамы-Веры, часто подёргиваясь, кривились в странной пугающей усмешке.

Дяди же Сержа и вовсе не было видно под маминым вздыбленным платьем, но его офицерские сапожки со шпорами прямо перед носом Машули почему-то всё ковыряли и ковыряли сырую луговую кочку и, наконец, доковырялись таки до высоко брызнувшей из под неё чёрной болотной жижи.

Машуля, инстинктивно почувствовав, что окликать никого нельзя, да и смотреть на всё это, видимо, тоже, – уткнулась лбом в траву и зажала уши.

В чувства девочку привёл только испуганный возглас, наконец, отыскавшей её мадмуазель:

– Мари, ну отзовитесь же! Отзовитесь, или я сейчас умру! Лучше б я уехала с Бердиковыми в Париж, лучше б уехала…

Машуле же показалось, что она просто долго спала здесь, на болотной траве – не зря же платье на животе так отсырело? – и вот только сейчас от воплей мадмуазель и проснулась.

– А, может, так и было на самом деле? Мма… – с простудной хрипотцой подала она голос и тут же расплакалась.

Потная и как-то сразу полинявшая Жули, путаясь в кустах ежевики, почти спорхнула к ней в овражек. А следом, выворачивая ступни и цепляясь за ветки, сползла и Дашка:

– Ты где была? Мы тебя обыскались!

– С вами ничего не случилось, Мари? Вас кто-то обидел? Вам сделали больно? – ощупывая Машку, испуганно заглядывала ей в глаза мадмуазель.

– Да нет же, нет… Просто я, наверно, спала. И ещё грязь – такая, совсем чёрная…

– Тебе что-то приснилось? Ну, скажи! – Вцепилась в неё Даша.

– Наверное…

– Ангел мой, да вы просто переели за завтраком тёплых франзолей с маком! – наконец «догадалась» мадмуазель.

– Ну, конечно! Вот тебя и сморило. – Обрадовавшись столь лёгкому объяснению, согласилась и Даша: – Надо кухарке сказать, чтобы не клала столько! Слава Богу, мы тебя сразу нашли, а то б непременно простудилась! Земля-то уж холодная.

И заметно повеселевшая мадмуазель, пыхтя, как паровоз, потащила обеих девчушек на скользкую, осыпающуюся мелкими камушками кручу.

А там, над кромкой обрыва, уже взахлёб звенел и звенел выпущенным на волю колокольчиком несколько театральный и всё же необычайно заразительный смех мамы-Веры.

Она, то напевала что-то из очередной арии, а то, забыв слова или сбившись, вновь принималась хохотать, теперь уже в дюжину колокольчиков. И взрывам её заливистого смеха редкими приступами вторил и вторил низкий, будто надтреснутый, но такой послушный колокол дяди Сержа.

4. Плывите-плывите…

Вера и сама не знала, любит ли она Сержа Петрушевского. – Так… – тёплая, ласковая игрушка, привыкнув к которой, тотчас попадаешь в довольно прочную зависимость. И можно б её разорвать, но как потом – без праздника нечаянно вернувшейся юности, без столь преданного мужского обожания? Нет, это ведь дорогого стоит, не так ли?..

И Вера играла своей игрушкой всерьёз – и душой, и телом. Душой, правда, лучше получалось. А телом приходилось платить за продление первого удовольствия.

Часто перед сном, отодвинувшись от уже посапывающего мужа, она возвращала в воображении мгновения недавних тайных свиданий, мысленно продляла их, обогащала недостающей силой и глубиной, купалась в этих незаслуженно обошедших её чувствах и засыпала почти счастливой: Серж, Сержик… – Боренька…

Сегодня она проснулась в холодном поту. Едва открыв глаза, почувствовала – что-то случилось! Скорее всего – страшное! Сильно знобило, а ладони так просто – горели!

– Что! С кем?.. С девочками? Нет, это – углубилась она в себя – мужчина, слабый, мягкий… – Серж! Конечно же… Что с ним?!

К обеду предчувствия подтвердились. К Петруше заходил Серж и жаловался на появившееся на горбинке носа фиолетовое вздутие. Пётр Аркадьевич констатировал недоброкачественную опухоль – в простонародье «рожу», – которая росла прямо на глазах, через неделю она превратилась в сизоватый полураскрытый тюльпан, тонкая кожица в сердцевине которого, приподымаясь и оседая, дышала как постороннее живое существо. На это невозможно было смотреть. Бедный Петрушевский скулил как ребёнок. Вера, до слёз жалея Сержа, подошла и положила на его опасную болячку ладонь.

Зачем?.. Рука сама потянулась, и ещё внутри что-то знало, что так надо:

– Пусть лучше я умру, я! – Горячо зашептала она. – Не дам!

С недавних пор что-то в ней резко изменилось. Она заметно подобрела, а окружающий мир, прежде часто отторгавший её, вдруг стал для Веры почти своим, неожиданно раскрывшись живой красочной фисгармонией, на которой не только хотелось, но уже и получалось играть…

Да и сама жизнь Веры Краснопольской, видимо следуя этому нечаянному обновлению, из хмурой потайной волчицы превратилась в преданную послушную собаку, так и норовящую подставить голову под тёплую хозяйскую ладонь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.