Сара Блейк - Тени нашего прошлого. История семьи Милтон

После ванны мальчика завернули в синий хлопковый халат, а на ноги надели мягкие кожаные шлепанцы такого же цвета. Приглаженные волосы, слабый запах мыла, исходивший от его тела, сияющая от тепла и мочалки кожа – все это было так знакомо, что Китти пришлось отвести взгляд. Эльза села в свободное кресло и взяла сына на колени, притягивая все взгляды, словно пламя костра.

Это было необычно. Неслыханно. Время коктейлей – не для детей.

– Вам неудобно, – заметила миссис Лоуэлл.

– Думаю, это самое удобное место на веранде, мама. – Гарри протянул Эльзе стакан. Она улыбнулась ему и взяла напиток.

– Но мальчику лучше лежать наверху, в постели, – не сдавалась миссис Лоуэлл. – Уже, наверное, пора.

– Пора, – согласилась Эльза, устремив взгляд на пожилую женщину. – Но он слишком напуган.

– Прошу прощения?

– После ареста отца, – Эльза откинулась на спинку кресла, – он не может заснуть один.

– Бедняжка.

– Знаете. – Мистер Лоуэлл покачал головой. – Будь я евреем, я сбежал бы оттуда как можно скорее…

– О боже, евреем!

– Ты бы не сбежал, папа, и ты это знаешь. Ты бы остался, чтобы сражаться.

– Мне хотелось бы так думать, – ответил мистер Лоуэлл. – Хотелось бы думать, что я поступил бы правильно.

– Правильным было бы, – впервые подал голос Данк, – надавить на Халла, чтобы открыть квоту для евреев.

– Совершенно верно, – согласился Гарри.

– Не получится, – покачал головой Огден. – Меньше пяти процентов нашего населения согласны с повышением квот.

– Но они же беженцы, а не иммигранты.

– Они евреи.

– Не все.

– Большинство, – сказал Огден. – А девяносто процентов коммунистов в Америке – евреи.

– Но при этом нельзя сказать, что девяносто процентов евреев – коммунисты, – возразил Гарри.

Огден покачал головой:

– Я знаю. И ты тоже. Но это не имеет значения, разве ты не понимаешь? Люди в это верят.

Вилли теснее прижался к матери, прислушиваясь к звукам чужого языка; его взгляд, словно мячик, перескакивал между говорящими, голова лежала на плече матери, шлепанцы свисали с ног.

– Зачем этим несчастным людям снова ехать в страну, где их встретят недружелюбно ? – подала голос миссис Лоуэлл.

Гарри посмотрел на нее, словно не веря своим ушам:

– Недружелюбно?

– Знаю, дорогой, я просто хочу сказать, что им следует ехать туда, где им будут рады. Это несправедливо по отношению ко всем, а к евреям особенно.

– Я согласен с Гарри. – Данк сделал большой глоток и отставил стакан. – И я знаю, что, когда бизнес хочет чего-то добиться, когда нечто ему выгодно, он это получает. Я всего лишь маленький винтик в правительстве. В отличие, – он посмотрел на Огдена, – от тебя.

– Независимо от того, что хочет или что решил бизнес, в нашей стране люди настроены так. – Голос Огдена звучал бесстрастно. – Мы не гостеприимны. Рузвельт это знает. И не будет давить.

– Тогда вы должны надавить на него, – сказала Эльза.

Звон льда у Китти в бокале подчеркнул наступившую тишину.

– Никто не может надавить на Рузвельта. – Мистер Лоуэлл тяжело переступил с ноги на ногу. – Этот человек не будет плясать под чужую дудку.

– Как вы думаете, что может заставить вашего президента сменить мелодию? – спросила Эльза, глядя на Огдена.

– Ощущение угрозы, – задумчиво произнес Данк. – Для обычного американца.

– В этом нет нужды. Безумие скоро закончится. – Мистер Лоуэлл опустил кубик льда в свой стакан и повернулся к Эльзе. – В вашем правительстве слишком много хороших людей. Ваш отец – один из них. Мне он всегда нравился.

– Гитлер играет со всем миром, мистер Лоуэлл, – покачала головой Эльза. – Одной рукой подписывает мирные соглашения, а другой толкает нас к войне. Мы все это видим. Прямо перед собой. Он превосходный фокусник. – Ее голос дрогнул. – И мы не отводим глаза. Наоборот, мы пристально вглядываемся, не в силах поверить тому, что видим. Мы думаем, что зрение нас подводит.

– Как же так получается? – спросил Данк.

– Мы хотим обмануться. У людей снова есть хлеб. И работа. – Ее голос стал тише: Вилли закинул руки за голову и притянул щеку Эльзы к своей. Она негромко прибавила: – В этом его гениальность.

– Гениальность Гитлера: занять Рейнскую область, все время декларируя мирные намерения, – заключил Гарри.

– Тем не менее войну удалось предотвратить, – заметил Огден.

– Да, – согласилась Эльза, пристально глядя на него. – А теперь все сталелитейные заводы Рура в его руках.

Огден не отвел взгляда.

– Никто не хочет войны, – ответил он после секундной паузы.

Эльза аккуратно поставила стакан на столик.

– Значит, нам конец.

Внезапно Огден покинул собеседников и удалился в глубь веранды, присоединившись к мистеру Лоуэллу у тележки с напитками.

– Я не могу понять, почему люди не протестуют, – нахмурился мистер Лоуэлл.

– Есть много способов протестовать, – ответила Эльза, глядя на Огдена, стоявшего к ним спиной.

Огден не повернулся, но Китти показалось, что между ним и Эльзой словно натянулась струна. Что она имеет в виду?

– Фюрер говорит: «Я не диктатор. Я лишь упростил демократию», – процитировала Эльза.

– Блестяще, – выдохнул Данк рядом с Китти.

– Да, блестяще, – признала Эльза. – И в этом беда. Очень многие видят в нем только головореза. И не замечают гения. И поэтому все происходит быстро, без остановки. За несколько месяцев. Прямо у вас перед носом.

– Боже правый! – взволнованно воскликнула миссис Лоуэлл. – Вы же не хотите сказать, что это может случиться здесь?

– Прошу прощения, миссис Лоуэлл. – Эльза повернулась к ней со слабой улыбкой. – Но неверно думать, будто новости происходят где-то в другом месте. С другими людьми. Новости – это всегда о вас. Вы просто должны поставить себя на их место. Должны понять, как… вы должны быть бдительны.

– Миссис Хоффман, у нас есть законы, которые защищают слабых. – Миссис Лоуэлл не собиралась сдаваться.

– Защищают. – Эльза помолчала, пристально глядя на пожилую женщину. Потом продолжила, и голос ее звучал тихо: – Кто защищает тех негров, которых выволакивают из тюрем и вешают на деревьях?

С таким же успехом она могла бы швырнуть бомбу, подумала Китти. Наступила потрясенная, внезапная тишина. Ужасная картина, непроизносимая – и вот она, прямо у них перед глазами.

– Но ведь это другое, совсем другое, – запротестовал мистер Лоуэлл.

– Разве? – спросил Гарри.

– Не надо поддевать собеседников, – с достоинством сказала миссис Лоуэлл. – Ты знаешь, что другое.

– Оставим это, – перебил ее мистер Лоуэлл. – Но, миссис Хоффман, человеку с вашим положением, с положением вашего отца не о чем беспокоиться…

– Нет, – печально улыбнулась Эльза. – Мой отец не беспокоится. Он верит в хороших людей.