Мариам Тиграни - Картвелеби

Младший Циклаури хотел образумить свою Нино, как случалось всегда, когда в её голову приходила особенно сумасбродная затея, но последнее замечание про станового, по правде сказать, и ему не давало покоя.

– Арсену Вазгеновичу?

– Ну да, а кому же ещё? Он же наш пристав. И потом, невооружённым глазом видно, что он тоже недоверчиво отнёсся к словам Мгелико Зурабовича. Он точно нас поддержит!

С этим юный князь спорить не стал. В конце концов, к кому, как не к приставу, идти со своими подозрениями? Правда… Старый и опытный становой вряд ли станет слушать двух подростков, которых только перестали считать детьми…

А Нино, пожалуй, и вовсе никогда не потеряет своей детской восторженности.

– Ну Шалико! – Заметив, что друг предательски медлил, она ещё раз позвала, но уже более жалобным тоном. – Ну пожалуйста!

– Хорошо, хорошо! Пусть будет, как ты скажешь.

Это было выше его сил. Он сдался почти без боя, всё-таки позволив этой сладкоголосой девице себя уговорить. Так случалось всегда, когда она говорила таким просительным тоном и сдвигала брови домиком. Хоть затычки из воска для себя ищи, как это делали античные воины в греческих мифах, чтобы не слышать дурманящего пения сирен! Эх, ну и плохой же из него вышел Одиссей!

Она захлопала в ладоши и, минуя мельтешивших туда-сюда слуг, потянула его по лестнице на второй этаж в кабинет отца. Арсен Вазгенович располагался там и, должно быть, делал последние приготовления к отъезду. Через прислугу они узнали, что он ещё не уехал. Однако когда молодые люди дёрнули ручку двери, комната оказалась закрыта на ключ, и Нино уже потеряла всякую надежду, когда становой всё же показался в другом конце узкого коридора.

Арсен Вазгенович сосредоточенно сверлил глазами пол, поэтому, когда княжеские дети кинулись ему навстречу, они чуть не сбили его с ног. Пристав схватился за сердце и смачно выругался на родном армянском языке, а Шалико принялся извиняться на всякий лад.

– Мы не хотели застать вас врасплох, милостивый государь! – пролепетал юноша. – Просто мы с Нино Георгиевной так давно вас искали, и…

– И с чего это я вам так поспешно понадобился, молодые люди? – хитро улыбнулся армянин, будто только что отчитал их со словами: «Дети, не бегать!». Сосредоточенность и угрюмость исчезли с лица Арсена, как только он увидел перед собой этих юных и воодушевлённых детишек.

– Мы хотели поделиться с вами своими догадками о трупе на нашем балу, – выделяя каждое слово, разъяснила Нино, и насмешливость, с которой становой смотрел на «детей», вдруг покинула его взор.

– Нам кажется, что Мгелико Зурабович, – на тон ниже вторил Шалико, опасливо озираясь по сторонам, – придумал складную и довольно правдоподобную… сказку. И единственный человек, которого он может таким образом прикрывать, – это Пето Гочаевич, его племянник.

Арсен Вазгенович пристально сощурился и несколько секунд не сводил с юного князя оценивающего взора, словно хотел проникнуть в его мысли.

– Вы, насколько я помню… – промолвил мужчина, так сильно растягивая каждый слог, что далеко не призрачный акцент стал пробиваться ещё сильнее, – Шалико. Младший князь Циклаури.

– Так точно, – тихо подтвердил юноша, заметно покраснев от макушки до пят. Наблюдая за его смущением, Нино тепло улыбнулась.

– Я наслышан о вас, – охотно признался Арсен Вазгенович и даже от души похлопал молодого князя по плечу. – И теперь вижу, что всё, что я о вас слышал, – правда. Далеко пойдёте, ваше сиятельство.

Нино захватила настоящая гордость за обожаемого друга. И чего он только краснел каждый раз, когда его неожиданно хвалили? Ведь каждое слово было правдой!

Пока Шалико приходил в себя от такой лестной оценки, девушка решилась поведать их новоиспечённому соратнику и оставшиеся новости.

– Князь Циклаури видел через окно, как Мгелико Зурабович дал Пето Гочаевичу пощёчину. Не доказывает ли это, что наш зять точно нечист на руку?

Армянин глубоко вздохнул и снисходительно посмотрел на молодых людей. Ему нравилось слышать подтверждение собственных мыслей, но что они могли сейчас?

– К сожалению, не доказывает, ваше сиятельство. Должен признаться, что разделяю ваши подозрения, но Мгелико Ломинадзе – большой авторитет. Никто не усомнится в его словах. К тому же те бумаги, которые он представил, очень сильно усложняют дело.

– И вы приняли их за чистую монету? Эти бумаги? – разочарованно переспросил младший Циклаури.

Арсен Вазгенович рассмеялся в сторону, сильно задетый подобным предположением.

– Для этого я слишком много времени провёл в этой профессии.

– Откуда же они у него взялись?

– У него много связей. По правде сказать, всё очень грамотно подстроено. Комар носа не подточит.

– И что же нам остаётся? Просто… сдаться?

Становой тяжело вздохнул, приблизился к юным князьям вплотную, так что те даже почувствовали его горячее дыхание, и доверительно произнёс:

– Послушайте меня внимательно. Я вынужден сейчас уехать. Да мне никто и не позволит остаться, но вы, мои дорогие… другое дело. И раз уж мысли у нас в этом деле совпадают, нам нужно держаться вместе. Будете здесь моими глазами и ушами и, как только заметите что-то подозрительное, сразу же пишите мне. Договорились?

– Можете на нас положиться, – со всей искренностью своего большого сердца заверила Нино, и армянин улыбнулся «одними глазами».

– И будьте начеку, барышня! – попенял он ей пальцем. – Подозреваю, что в этом деле, помимо зятя, замешан ещё и ваш брат.

– Что? Вано Георгиевич? – удивился Шалико. – Какой в этом смысл?

– Это вам ещё предстоит узнать. Но ваш милый Вано слишком сильно прикрывал Пето Гочаевича на допросе. И в легенду с женой на сносях я, конечно же, не поверил. Мама джан, за кого они только меня принимают?

В какой-то момент Арсен Вазгенович, видимо, понял, что чересчур расстроил своими догадками «детишек», и поспешил немного растормошить их, прибегнув к своему непревзойдённому армянскому юмору.

– А сейчас я уеду! Столько дел дома ждёт! Вчера племянницу в Ахалкалаки замуж выдали. Жена с другими женщинами поехали на… – Пристав выждал небольшую паузу, тщательно подбирая нужное слово, – …«красное яблоко». Да, кажется, так это на русском называется. Вы знаете, что это такое?

Нино вытянулась во весь рост, как струна, а щёки залил пунцовый румянец. Конечно, она слышала об этом… «яблоке», когда Саломею выдавали замуж, но тогда, шесть лет назад, она была ещё таким ребёнком! К тому же семнадцатилетняя княжна ещё никогда не обсуждала таких вопросов с взрослыми, да ещё и в присутствии Шалико. К слову, молодой князь тоже заметно напрягся и нервно потоптался с ноги на ногу.

– Мы… в курсе, – пролепетал он хрипло и откашлялся в кулак.