Алексей Пройдаков - Волки Дикого поля

В сопутники Арсению игумен определил инока Андрона – огромного детину с пудовыми кулаками, однако кроткого и молчаливого.

В Киеве, после разговора с митрополитом Никифором II и епископом Черниговским и Рязанским Порфирием, Арсений отправляется в Рязанское княжество.

…Весной 1192 года в долину Оки, что на двадцать пять вёрст ниже стольного града, подальше от глаз людских, градов и весей, пришли два греческих монаха.

Места необжитые, с непуганой дичью, реками и озёрами – полными рыбы, лесами и рощами – изобилующими грибами и ягодами.

Подобно птичьему щебету услышал Арсений звук из чащобы, то звучал источник, исторгая из глубоких недр чистейшую влагу, и тогда понял, что лучшего места для обители не сыскать. Источник был дивен, вода в нём казалась прозрачно-голубой, порывами светилась издалека подобно пламени.

И уверовал Арсений в святость обретённого места!

И принялись монахи за дело, стали копать себе жилище на склоне холма, сплошь поросшего дубом, не зная дня и ночи.

Так было положено начало первому на Рязанщине Иоанно-Богословскому монастырю.

Постепенно к ним стали приходить люди: охотники, рыбари да бортники, ищущие Бога посадские, бежавшие от злых бояр смерды. Некоторые селились рядом, выкопав себе жилище в земле.

Когда число братии возросло многократно, решили поставить малый Иоанно-Богословский храм с малой же колокольней.

Колокол на неё прислал рязанский князь Роман Глебович. Он же отписал монастырю находившиеся рядом угодья с полями, озёрами и лесами.

…Немного забегая вперёд, скажем, что для Руси, в большей мере для Рязанского края, имя Арсения стало духовным знаменем, а жизнь его, целиком отданная православной вере, – примером для подражания. Таким же, как для него было имя Антония Печерского.

…Уместно вспомнить о том, что рязанский княжич Роман доводился зятем великому князю черниговскому Святославу Всеволодовичу. Подобное родство не волновало бы последнего ещё долгое время. Но, когда в княжеский детинец примчался взмыленный гонец с вестью о том, что половецкие орды заполонили всю Рязанщину и вплотную приблизились к границам Черниговского княжества, великий князь не на шутку встревожился. В его планы такое развитие событий не входило, напротив, он мечтал о том, что поможет зятю выйти из владимирской темницы, занять княжеский стол… И благодарный Роман будет ему во всём послушен на веки вечные. И земли рязанские станут едиными с черниговскими, как уже случалось в далёкой старине, явив всему христианскому миру государство невиданной мощи и богатства.

«И то – пора дать укорот этому владимирскому гордецу!»

Но пока войско владимирского князя является самым боеспособным и многочисленным, надо действовать хитро и разумно.

«Пора вызволять зятя, – лихорадочно думал князь Святослав. – Занесла ить нелёгкая к самому Большому Гнезду. В самое его гнездо. Тоже мне гнездо – двенадцать детей. У других поболее, и никто „большим гнездом“ не величает».

Уверенный в том, что только через зятя можно прибрать к рукам рязанские земли, великий князь черниговский срочно снаряжает посольство к владимирскому князю Всеволоду Юрьевичу, во главе которого становится Черниговский владыка Порфирий, а также игумен Елецкого монастыря Ефрем.

– Господом Богом молите князя освободить милого сердцу зятя родного! – слёзно просил владыку.

Епископ прищурился.

– Похвально твоё христианское милосердье, великий князь, – сказал он. – Но не поздно ли ты вспомнил за мужа дщери своей?

«Тебя забыл спросить, святоша ромейская!» – досадливо подумал Святослав, а вслух сказал как можно смиреннее:

– В самый раз, владыка! Время приспело, иначе Рязань на веки вечные ляжет под половецкие копыта, а там и нашим землям возникнет немалая угроза.

– Князь владимирский не попустит такого! – встрял игумен Ефрем.

– Уже попустил… Паче того, способствовал половецкому нашествию, Рязань обескровив.

– Он великий гордец, – ответствовал владыка Ефрем. – Станет ли слушать нас?

– Станет! – воскликнул князь Святослав Всеволодович. – Вы – особы духовные, и ваша власть самим Господом осияна! Вызвольте мне зятя. А Всеволоду скажите, мол, князь черниговский поможет ему и воинами, и конями, и снаряжением… Пусть и он не откажет в помощи, дабы одолеть поганых.

Всеволоду Юрьевичу стало лестно, он внял мольбам двух иерархов, ровно ничем не рискуя: Рязань всё так же оставалась под его высокой рукой.

А вот для княжича (теперь уже князя) Романа настала пора испытаний. Он должен был доказать всем, что способен стать опорой и мощью рязанских земель, он обязан выполнить отцовский завет…

Умирая, Глеб Ростиславич призвал его и сказал:

– Ухожу вот, сыне, в чертоги небесные. Заповедую не дать половецким грабителям овладеть хоть пядью рязанской земли… – Перевёл дыхание и продолжил: – Игорь и Святослав – твоя опора, на Владимира и Всеволода не надейся, отдай им Пронск, пусть сидят себе тихо. С муромским Владимиром заведи дружбу… – Поманил слабеющей рукой наклониться пониже и прошептал в самое ухо: – Силы копи, обрастай людьми верными, Рязань от Владимира вызволи. Успеешь – сам сделай, не успеешь – детям заповедай…

Вернувшись в отчину в 1179 году, князь Роман собрал всех охочих людей, свою дружину усилил черниговцами и владимирцами и пошёл против половцев. В ответ они яростно ощетинились конницей, завыли страшно, пугая недругов, но были мгновенно смяты, биты, изгнаны за пределы. На несколько лет южные рубежи княжества обрели устойчивый покой.

Рязань смогла передохнуть и заняться внутренним устроением. Князь Роман назначал воевод по городам, посадников и тиунов, обязав последних наипаче взыскивать подати. Насущная необходимость получения средств повлекла за собой желание перераспределить волости, а его попытка стала причиной конфликта между Романом и его младшими братьями Всеволодом и Владимиром, владевшими богатым городом Пронском. Причем в этом конфликте на сторону Романа стали братья Игорь и Святослав.

Союз старших Глебовичей поддерживал черниговский Святослав, всё ещё жаждавший возродить свое былое влияние на Рязань.

Младшие обратились с жалобой к великому князю владимирскому Всеволоду Юрьевичу, однако без особого успеха.

Отметим при этом, что страсть одного из младших Глебовичей – Владимира – к интригам передалась его детям, которые впоследствии не раз порушали покой родного княжества.

Братская распря продолжалась несколько лет при миротворческом посредничестве церковных иерархов и активном подстрекательстве извне. Выждав момент, великий князь черниговский решился выступить против владимиро-рязанских полков. Это произошло на реке Влене и закончилось для черниговцев плачевно.