Владимир Фетисов - Они были первыми. Из истории медицины в Узбекистане

Он прошёл запретные ворота и увидел полупустую площадь с трамвайным кругом, откуда, промоченный январским дождём, понурый и безнадёжный, он входил в эти ворота умирать».

Это отрывок из «Ракового корпуса», романа в котором Солженицын описал своё пребывание в онкологической клинике ТашМИ.

А вот что пишет Татьяна Александровна Вавилова в своих воспоминаниях опубликованных в «Письмах о Ташкенте» в мае 2012 года

– Василенко Лев Доминикович к рядовым врачам не относился. Доктор наук, хирург, онколог, заведующий кафедрой хирургии в ТашМИ, был известен и знаменит на весь Ташкент.

Оперировал мою маму в шестидесятых, уже в пожилом возрасте. А вот бабушка была его пациенткой, когда он только начинал свою карьеру. Медфак ТГУ Василенко закончил в 1923 году, учился и начинал работать с Войно-Ясенецким. А в тридцатых оперировал мою бабушку. Операция была сложной, полостной, тяжелой, но Лев Доминикович не ушел домой, он привык «выхаживать» своих больных. И никогда не уходил из больницы, пока не минует опасность.

Денег и подарков в те годы врачи в больницах не брали. Когда Василенко выходил бабушку, благодарность она выражала только устно, да еще вспоминала его добром до конца жизни. Счет тогда шел на минуты, затяни Лев Доминикович с операцией, либо еще что, умерла бы.

Наш район был особенный. Столько неординарных людей нигде не жили все вместе, как на наших улицах. В самом начале Обсерваторской, даже еще на Папанина жила мать Льва Доминиковича, по-моему, звали ее Мария Михайловна. Дама весьма пожилая, далеко за 80, но какие глаза под густыми ресницами! Какая интеллигентная, умная! Маме очень она нравилась, они, когда встречались, долго беседовали. Вот она рассказывала, что Лев Доминикович обладал хорошим музыкальным слухом и играл, если правильно помню, на скрипке. Во всяком случае, когда уже много лет спустя я преподавала на кафедре туберкулеза в мединституте, у нас на терапии преподавала невестка Льва Доминиковича, а на хирургии – его сын. Близких сотрудников они приглашали на семейные праздники, и те были в восторге от необычного приема. Все члены семьи играли или пели, гости тоже не отставали. Вечера напоминали старинные салоны, и традиция эта пришла от старших поколений».

Надо заметить, что и сын Льва Доминиковича, Георгий Львович Василенко также стал выдающимся хирургом.

И последний в верхнем ряду Василий Косьмич Ясевич.

Родился Василий Косьмич в 1894 году. Окончил в 1922 году медицинский факультет Туркестанского государственного университета. Хирург, гематолог. Интересна тема докторской диссертации, которую Ясевич защитил в 1938 году – «Материалы к изучению групп крови народностей Средней Азии». С 1937 по 1947-й заведующий кафедрой детской хирургии, а с 1944 по 1965-й возглавлял кафедру госпитальной хирургии санитарного факультета ТашМИ. Огромную роль сыграл Василий Косьмич и в организации службы переливания крови в Республике.

В 1930 году при хирургической клинике профессора Ивана Ивановича Орлова (о нём рассказ ниже) в Ташкенте был открыт первый кабинет переливания крови. Организатором и первым заведующим был Василий Косьмич Ясевич, в то время ассистент. Кабинет работал на общественных началах, без утвержденного штата и без ассигнований на оплату доноров. Первыми донорами были медицинские работники и родственники больных.

Через десять лет, в октябре 1940 года из этого кабинета вырос Узбекский научно-исследовательский институт переливания крови, и профессор Ясевич стал его научным руководителем. Впоследствии институт был преобразован в Научно-исследовательский институт гематологии и переливания крови Минздрава УзССР.

В. К. Ясевич

Василий Косьмич был близким другом профессора Введенского. Именно Ясевичу Дмитрий Алексеевич доверил удалить аппендикс у своей дочери. Вот, что вспоминает Никита Дмитриевна Введенская:

«Когда мне делали операцию по поводу аппендицита (оперировать папа попросил профессора Ясевича), отец был в операционной, стоял за моей головой, но, естественно, не вмешивался».

Первый в нижнем ряду, профессор Николай Николаевич Компанцев. Учёный-фармаколог.

Cлово Татьяне Александровне Вавиловой.

«Компанцев – это легенда. Он ходил в синей сатиновой блузе на кокетке, толстовке, как тогда говорили. Бородка клинышком, высокий, сухопарый, интеллигент!!! Настоящий профессор, хоть в кино снимай. Практику не вел, так что близко не знала, но лекции великолепные читал. Он так художественно описывал воздействие морфина, что все наши парни считали его наркоманом. Говорили, что не может человек так детально и прочувствованно передать, если на себе не пробовал. О каждом препарате Компанцев знал всё наизусть, память была отличная, несмотря на возраст. Но и от студентов требовал строжайше. С первого раза мало кому удавалось сдать, поэтому у нас он стал принимать экзамены сразу после окончания лекций, не дожидаясь начала сессии. Бывало по три раза ходили, пока не поставит в зачетку. А я, похвалюсь, сдала с первого раза на 5. У меня тогда три гордые пятерки были: у Терехова, Компанцева и Волынского. Остальные не в счет, их не особо трудно получила. Но это так, студенческие воспоминания. Компанцев ведь и человек был хороший. Жили они с женой, профессором терапевтом Ольгой Николаевной Павловой на улице Льва Толстого, если память не подводит. Свой дом у них был, по нищим временам послевоенным очень хорошо жили. Детей не было. Жили аскетично, как и было положено ученым того времени. Это сейчас стыдно быть бедным, а тогда стыдно было быть зажиточным, не то что богатым. Да и много ли им надо было! Так они людям оба помогали. Бедных студентов содержали, точно, как Шляхтин. Больным лекарства в больницы носили. Тётя моя тоже у них училась, только в начале 30-х и потом сталкивалась по работе. Она рассказывала, что в отделении у Павловой лежали тяжелые больные, которым нужны были дорогие редкие лекарства, а их в больничной аптеке никогда и не существовало. Ольга Николаевна с мужем достали на свои средства и вылечили. Понимаете, те врачи не только не брали взяток, они за свои деньги лечили бедных. И нас этому же учили. Мы еще студентами приносили одиноким и бездомным больным вкусное что-нибудь из дома, а когда работали, то лекарства часто возили из Ташкента в районные больницы, где отрабатывали после института. Для помощи больным у них в доме была целая аптека запасена. Для моей бабушки она лекарства давала, тогда и видела этот домашний фармацевтический склад та же тётя моя, Мария Петровна. Денег не взяли ни копейки, хотя у тёти были, она не нуждалась. Принцип. Возьмешь, скажут – торгуют. Светлая память обоим!».