Николай Болотов - РУСЬ – нетривиальная история

Я уже и не говорю про стадо лошадей Пржевальского, которые суть потомки одичавшей древней домашней батайской лошади (коей от силы 4000 лет).

Стереотип современной лесотундры постоянно присутствует в рассуждениях «учёных» от палеонтологии, поэтому и художник изобразил двух малюсеньких пещерных львов (которые охотились как раз на такого, тут представленного, носорога).

Но несоразмерность размеров оного по отношению к хищникам, заставили их по воле художника охотится на северного оленя, которого в той степи никогда не бывало. Хотя жил тогда тут огромный по размерам «гигантский олень» – предок современного лося) только весом в 1,5 тонны!

Я это всё к тому, что в этой уникальной экосистеме всё было удивительно огромно. Но современная палеоклиматология в это не верит, оттого по её велению мамонты и побрели, в «южные леса»!? ……Покажите мне их на выше приведенной карте последнего ледникового периода!? Южнее зон 1 и 3 была только пустыня!

То же самое существовало и в приледниковой степи Северной Америки (на карте пункт 2) в которой стад было не меньше, но охотников за ними там не было ещё лет этак 10 тысяч после отступления ледников. Что принципиально важно для наших дальнейших исследований филогенеза этноса Русов……Но я понимаю, откуда у палеонтологов появилась мысль о ледниковых кочевьях. Они мыслят даже не «задним умом», а скорее всего «желудком». И на первый взгляд это очень логично.

Дело в том, что по окончании ледникового периода вымирающая от голода крупномерная фауна приледниковья, идя в след отступающему леднику, питалась уже не обильным травостоем, а чем-либо придется. В том числе и ветвями деревьев, и мхом, которые и находили в желудках погибших зимою животных, сохранившихся в вечной мерзлоте. Отсюда и весь экологический бред про существование крупномерной растительноядной фауны ледникового периода на подножном корме современных северных оленей, которым этого корма на одном месте не хватает, что вынуждает стада к непрерывным кочёвкам

В общем, чтобы не углубляться в критику современной науки, я попытался себе вообразить разницу «прописных истин» этой науки и то, что представлял и доказывал Лев Гумилев, в двух картинках (рисунок 9): – Слева то, что нам представляет палеонтология, а справа, что на самом деле там было!

Мне думается, что мамонт неспроста обладал такой здоровенной головой! Она уж точно могла додуматься не искать «добра от добра», поскольку да теоретически в далекой зоне южных лесов многочисленным стадам гигантских мамонтов (весом до 10 тонн) прокормиться было нечем.

В этом плане следует напомнить основные климатические особенности приледниковой зоны, которая доходила до широты Воронежа……Она отличалась высокой степенью континентальности, то есть летом было солнечно и жарко (в конце июня при солнечной погоде до 40 градусов по Цельсию). Ледник стремительно таял и обеспечивал талой водой всю приледниковую (злаково-разнотравную) степь по ширине не менее 500 км., продуцируя, при оптимальнейшем балансе солнечной радиации и увлажнения (при наличии почвенных черноземов мощностью в 1,5 метра) огромные урожаи ценозов в качестве корма бесчисленным стадам травоядных.

Зима была суровой и малоснежной. Это обстоятельство обеспечивало зимнее питание стад мамонтов, волосатых носорогов, овцебыков и гигантских оленей первоклассным сеном.

Специально обращаю внимание «традиционистов» тундровой версии приледниковья, что это были огромные стада очень крупных животных! Последнее обстоятельство биологи охотно

объясняют особенности их генома, как приспособления к холодным условиям (большая масса тела способствует удержанию тепла). Но совершенно не задаются вопросом (повторюсь ещё раз): – Как выживали эти гиганты в ледниковую зиму на подножном корме тундры и лесотундры?!

Согласно справочным материалам тундровые ландшафты характеризуются небольшими значениями биомассы, примерно равными биомассе сухих степей и пустынь (10—25 ц/га). Да и состоит она преимущественно из мха, лишайников, мелкой травянистой растительности, кустарниковой березы и грибов.

Все мы часто видели множество картинок, натурально воспроизводящих облик, скажем, мамонта, волосатого носорога, гигантских оленей и т. п…. Поведайте мне, как эти гиганты вообще могли питаться мхом и лишайниками?

Ну, да ладно, не будем одолевать нашу заскорузлую библейскую палеонтологию такими детскими вопросами, а обратимся к расчётам. Посмотрим, сколько растительности должен съедать один мамонт. Я не буду брать в расчёт Императорского мамонта, который достигал высоты 5,5 метров и массы 14 тонн (в 2—2.5 раза был крупнее современного африканского саванного слона). Но ведь почти все остальные подвиды были под стать современному африканскому сородичу!? А тот в райских условиях тропической саванны пожирает до 300 кг растительности в день. Я не ведаю, сколько точно мог съесть мамонт, но в условиях северной полупустыни, особенно зимой (чтобы выжить), никак не менее 450 кг!

И я не представляю себе, каким способом или каким органом своего организма мамонт разгребал снежок, чтобы добраться до кустика мха….. Тем не менее, вообразим себе картину: стадо мамонтов в числе 100 голов медленно движется по тундре и буквально выедает всю растительность до последнего кустика – 100 мамонтов помножим на 450 кг и получаем пожираемую массу 450 центнеров. Делим 450 центнеров на среднюю производительность доступной биомассы тундры в 17,5 центнеров на 1 га, и получаем 25,71 гектара «выжженной земли», на которой больше ничего не растет, и которая может восстановиться только чрез годы……. Об этом следовало бы подумать!

Но теоретические мамонты про то, как и наши палеонтологи, не задумываются, и за год, таким образом, опустошают без малого 10 000 гектаров или 100 квадратных километров!

И если принять во внимание, что подобных стад было многие тысячи в приледниковой зоне, то очевидно, что всей её биомассы хватило бы на месяц – другой.

И как тут быть?

На эту загадку современная палеонтология «наворачивает» тысячекилометровые миграции доисторических травоядных по лесным таёжным дебрям. Демонстрируя полнейшую чушь «научного мышления», которое до сих пор не признаёт гениальную в своей простоте догадку Льва Гумилёва.

Во время всех ледниковых периодов, сменяемых временными потеплениями ситуация приледниковья мало менялась. Просто ледники отступали на север, и зона приледниковой степи следовала за ними. А причиной этому было только одно обстоятельство – малое среднегодовое количество осадков этой зоны. Их было мало летом для формирования древесной растительности и также мало зимой, но достаточно для того, чтобы с понижением температуры баланс выпадающего снега и таявшего летом опять смещался в сторону устойчивого оледенения.