Ольга Эрлер - Александр и Таис. История одной любви. Книга первая

Таис долго не видела Александра, занятого приготовлениями к сражению, но получила от него записку: «Таис с пожеланием здоровья. Переждешь это время в Солах, письмо к начальнику гарнизона прилагаю. Не балуй щенка Адониса. Увидимся после победы. Александр.»

Как он самонадеян, но от того, подтвердит ли жизнь его уверенность в себе, зависело будущее многих тысяч людей, в том числе и ее собственное.

По иронии судьбы или по ее благосклонности, армия Дария расположилась именно на том месте, где ее хотел видеть Александр. Поначалу войска разминулись. Дарий понял это, наткнувшись на лагерь-лазарет, где персы перебили всех больных и раненных македонцев и эллинов-союзников. Дарий решил, что Александр бежит от него, и повернул свою армию назад к городку Иссу. Когда же разведка доложила об этом Александру, он не мог поверить своему везению, пока не убедился воочию, что 300-тысячное войско Дария оказалось запертым в теснине между «громкоревущим» морем и горами. Молитвы Александра были услышаны!

Решающий час пробил. Александр произнес перед войсками пламенную речь, в зависимости от национальности воинов делая упор на разных аспектах. Македонцам, добившимся стольких побед, он напомнил об их древней славе и о том, что им не составит труда покорить остаток мира – весь восток станет их добычей. Грекам он напомнил, что вся война была начата с целью отмщения за поругание Греции. Иллирийцам и фракийцам, более других привыкшим жить грабежом, он пообещал роскошную добычу. Так умело воздействовал он на умы и чувства людей, суть которых он прекрасно понимал.

Армии построились для битвы, противников разделяла река Пинар. На правом крыле у горы расположилась пехота стратега Никанора, сына Пармениона, рядом с ним полк Кена, за ним – Пердикки. На левом впереди стоял полк Аминты, за ним – Птолемея, сын Селевка и рядом с ним Мелеагра. Пехотой левого фланга командовал Кратер, а всем левым флангом – Парменион, которому было приказано не отходить от моря, чтобы не дать противнику возможности окружить македонцев. Сам Александр с гетайрами и фессалийцами расположился справа. Большинство своей кавалерии Дарий направил против Пармениона, к морю, где было больше простора для конной атаки. Увидя это, Александр немедленно послал туда фессалийцев, по тылами и тихо, чтобы не поднимать пыли и тем самым не выдать передислокацию персам. Войска Александра в несколько раз уступали персам по числу, но превосходили по умению, вооружению, дисциплине и мужеству. На этом делал Александр свой расчет.

Непосредственно перед сражением он еще раз объехал строй, призывая мужественно держаться, поименно обращался к илархам, лохагам и тем солдатам, которые славились своей доблестью. Трубы и барабаны известили о начале битвы. Воины ударили мечами в щиты, поднимая страшный грохот, и дико закричали, заглушая с себе страх и возбуждая свирепость. Подразделения македонцев медленным шагом, не нарушая строя, двинулись навстречу укрепленным позициям противника. (Наличие частокола там, где берега Пинара не были достаточно круты, продемонстрировало македонцам, что Дарий боится). Оказавшись на расстоянии полета стрелы, Александр бросился к реке, по своему обычаю возглавив стремительную атаку, желая избежать стрел и скорее схватиться врукопашную.

Шум боя – топот ног и копыт, крики воинов, звон оружия и щитов, стук колес – взорвал окутанную клубами пыли равнину. Тысячи мужчин убивали друг друга, чтобы не быть убитыми. Натиск Александра принес успех – после ожесточенного рукопашного боя левое крыло персов обратилось в бегство. Смяв тяжелую кавалерию и пехоту на левом фланге, Александр резко повернул коней влево и стремительно ударил во вражеский центр, где по традиции находился Великий царь, и на длину копья приблизился к его боевой колеснице.

В это время центр македонцев был прорван греческими наемниками – лучшими силами персов. Они старались оттолкнуть македонцев к реке. Именно там пало особенно много македонцев. Александр поспешил им на помощь. Такой же жаркий бой завязался между фессалийцами и персидской конницей, перешедшей реку. Там персы, давя друг друга, отступили только после того, как узнали, что бежал их царь.

А он бежал!

Александр почти вплотную прорвался к его колеснице, окруженной трупами полководцев и телохранителей, защищавших Дария. Кони Дария были исколоты копьями и рвались. Царь царей, опасаясь попасть в плен, пересел на коня и умчался, не дожидаясь исхода битвы, бросив знаки царского достоинства и свою огромную армию. Постепенно она последовала доблестному примеру своего царя и, оставляя оружие, бежала в горы, надеясь на защиту ночи. Александр до наступления темноты, загоняя лошадей, преследовал их, по трупам переходя пропасти. К его великой досаде Дарию удалось ускользнуть.

Александр видел Дария совсем рядом, в роскошных золотых нарядах, с огромной тиарой на голове. Красивое правильное лицо, высокий стан. Они встретились взглядами: Александр с яростью и гордостью в глазах, с усмешкой на устах; в глазах же Дария стоял …нескрываемый ужас. Эх, какой момент триумфа!

Вместе с Дарием от погони удалось скрыться Великому Визирю Набарзану и около 4 тысяч персидских всадников. Они ушли по северной царской дороге в Каппадокию и Пафлагонию.

Лагерь с огромными богатствами, военной казной, двором, штатом слуг и… семьей Дария —его матерью, сестрой, женой, двумя дочерьми и шестилетним сыном Охом – был легко захвачен. Когда Александр, грязный, раненый в ногу, в разбитом панцире, залитый кровью вошел в роскошную палатку Дария, он сначала остолбенел, а потом расхохотался. Мраморная ванна, золотые сосуды, ложе из павлиньих перьев вызвали у него приступ неудержимого смеха. Наконец, утерев слезы на чумазом лице, он обратился к Клиту: «Ах, вот что значит жить по-царски».

Остальное богатство и семьи других вельмож, отправленные в Дамаск, позже захватил Парменион. Ему в руки попало 2600 талантов в монетах и 500 фунтов серебра в слитках. Этой суммы хватало, чтобы заплатить задолженность в жалованьи солдатам и обеспечить их содержание на последующие 6 месяцев. Теперь война сама обеспечивала войну. Чтобы привести добычу потребовалось 6 тысяч вьючных животных.

На следующий день царь обошел своих раненных солдат, огорченно убедился, что эллинским врачам придется потрудиться – пока не получалось добиваться бескровных побед. Сам он был ранен мечом в бедро, но легко. Затем в присутствии выстроенного как на бой войска, царь торжественно похоронил убитых и воздал в своей речи хвалу тем, чьи подвиги видел сам или был наслышан, а также почтил денежными подарками всех по чину и заслугам.